Ли сел в универсальный транспорт 40, обычно называемый <средний жук> или для краткости просто <жук>. Пассажирский отсек был чуть больше открытой люльки на поперечных балках, с небольшим пространством для ног. Два морских пехотинца привязали раненого к носилкам, закрепленным снаружи по левому борту, не подключив, как обычно, к аппаратам по поддержанию жизни и мониторам, контролирующим состояние больного. Учение было закончено.
Конечно, на самом деле раненый не умер, потому что и не был живым человеком в традиционном смысле этого слова. Он представлял собой высокотехнологичную куклу или, Другими словами, довольно сложного робота, с очень высоким встроенным искусственным интеллектом, позволяющим ему реалистично моделировать широкий диапазон боевых ранений, повреждений, травм, различных болезней и Даже потенциально летальных состояний, как, например, вызванную тяжелой болезнью рвоту, а вслед за тем удушье в герметичном шлеме. Его называли <Страдалец Майк>; он и его братья помогли обучить многих санитаров военно-морского флота. В действительности он не мог умереть от пневмоторакса, потому что не был живым изначально, но оттого, как Ли лечил его, зависела мечта первого отправиться в космос вместе с морскими пехотинцами.
Стартовые плазменные двигатели универсального транспорта 40 выпустили невидимые в лунном вакууме реактивные струи. Из-под брюха <жука> взметнулась пыль, когда маленький уродец-транспорт взмыл в чернильно-черное небо. После ускорения стартовые двигатели выключаются, и <жук> на высоте в сотни метров по тщательно рассчитанной суборбитальной траектории проплывает над испещренным кратерами и покрытым пылью лунным ландшафтом.
Во время полета Ли все время думал о своих попытках спасти последнего раненого. Он знал, что должен был крайне осторожно двигать раненого. Оставь он рану в тени, держа ее в зоне температур ниже точки замерзания, ему, возможно, удалось бы избежать сильных повреждений легких пациента. Впрочем, его легкие и без того уже были повреждены пневмотораксом. Проклятие, что же он сделал не так?
Несколько минут спустя <жук> опустился в пыльной пустыне Фра Мауро. Перед ними в ярком свете раннего утреннего солнца предстала лунная военно-морская база, мачты ее антенн, купола и цилиндры куонсетских ангаров, отбрасывающие на поверхность Луны длинные тени.
База <Фра Мауро> с прилегающим космодромом была построена полтора столетия назад как база Организации Объединенных Наций. Захваченная у Организации Объединенных Наций американскими морскими пехотинцами во время войны 2042 года, она была преобразована в объединенную лунную базу военно-морского флота и морской пехоты США. В настоящий момент она состояла из более сотни жилых отсеков и складских модулей, сгруппированных около посадочной площадки космодрома, расположенной под поверхностью. Здесь же находилась горящая огнями ступенчатая пирамида военно-морского госпиталя. Вспомогательный купол над посадочной площадкой в госпитале был уже открыт, чтобы принять <жука>, который в такой же полной тишине совершил еще пару маневров при заходе на посадку.
Двадцать минут спустя Ли, сняв с себя бронированный скафандр, но по-прежнему оставаясь в одеваемой под скафандр форме с теплопередающими шлангами и шунтами нанотерапии, дотронулся ладонью до панели доступа на двери с табличкой <КОМЕНДОР-СЕРЖАНТ ЭКХАРТ>.
- Войдите! - прозвучало в сознании Ли через его имплантат, и дверь распахнулась.
Комната была маленькой и с хорошо продуманным интерьером, как любое производственное помещение в старой части здания. Стол и два стула занимали почти все пространство. Хотя большая часть перегородок была отдана под съемные панели для хранения информации, на них все еще оставалось место для голографических портретов президента Коннорса и командующего Маршака, а также заключенной в рамку фотографии транспорта 90 на низкой орбите, с великолепной кривой линией горизонта Земли под его сверкающим корпусом.
- Комендор-сержант, санитар второго класса Ли по вашему приказанию явился.
- Вольно. - Экхарт указал на стул. - Я не офицер, и все эти дерьмовые формальности не нужны. Понял?
- М-м... конечно, комендор-сержант. Понял. - Ли сел на предложенный стул. Что это - прелюдия к выговору? Или к тому, что его выгонят из программы?
- Расслабься, сынок, - сказал Экхарт. - И зови меня просто Ком.
- Хорошо, Ком. М-м, послушайте. Я обдумал свои действия по лечению того последнего раненого и вижу, что пошло не так, как надо. Мне не нужно было помещать рану на солнечный свет.
Экхарт только махнул рукой.
- Все прошло нормально, сынок. И твой экзамен по выполнению учебного задания будет проведен позже, вместе с остальной частью класса. А сейчас я хочу рассмотреть твой рапорт на включение в межзвездную экспедицию.
Ли прошиб озноб, холодный, как тень на лунной поверхности.
- Есть какие-то проблемы?
- На самом деле, нет. Только я думаю, что тебе не мешало бы проверить голову. Что, черт возьми, ты и вправду хочешь отправиться за пределы Солнечной системы?
Ли глубоко вдохнул, задержал дыхание, а потом выдохнул. Как отвечать на подобный вопрос?
- Ком... Я просто хочу и... и все. А если я мечтал о космосе с детства? <Вступи во Флот и увидишь звезды!>.
- Ты и так в космосе. Напоминаю на тот случай, если еще не заметил. Большинство детей, мечтающих о космосе, никогда не добираются не то что до Луны, но даже околоземной орбиты. И ты это знаешь. - Экхарт подался вперед, сжав перед собой руки на рабочем столе. - Ты добился этого! Ты в космосе. Почему ты так стремишься к Большому Прыжку?
- Я не назвал бы Луну космосом, Ком. - Ли указал наверх. - Я имею в виду, что Земля все тут же, рядом, в пределах видимости.
- Всегда есть вакансии на Марсе. Или на Европе. Или во флотском космическом патруле. Я хочу знать, почему ты хочешь лететь на другую звезду, черт побери. Именно в этом твоя мечта, угадал?
Ли вздохнул.
- Да, Ком, правда.
- Ты хочешь завербоваться в экспедицию, которая может продлиться двадцать-тридцать лет. Ты вернешься домой, став старше, возможно, всего на четыре года, и полностью разойдешься во времени со всеми остальными. Все, кого ты знал, состарятся на тридцать лет. Твой имплантат безнадежно устареет. Ты перестанешь понимать язык землян. Черт, культура может показаться тебе куда более чуждой, чем все, с чем ты столкнешься в космосе. Ты больше не сможешь ни с кем сойтись.
- Ком, здесь, на Земле, у меня действительно никого и ничего нет, я имею в виду ничего, кроме Корпуса.
- Ага. - Взгляд Экхарта приобрел отсутствующее выражение - он изучал некую внутреннюю загрузку данных. - Здесь говорится, что ты только что развелся.
- Так точно, Ком.
- Что случилось?
Ли пожал плечами.
- Мои жена и муж вместе подали на развод. Я пришел домой из последнего полета и обнаружил, что дома установлены новые замки, которые больше не распознают отпечаток моей ладони. Позже я узнал, что они подали на развод несколькими месяцами ранее, но я пока не получил бумаг об официальном расторжении брака.
- А причина развода? Они сказали тебе почему?
- <Непримиримые разногласия>, но что, черт возьми, это значит?
- Проблемы из-за службы?
- Да, наверно. Я знаю, что Нэнс никогда не нравились мои продолжительные командировки. Египет. Сибирь. Они длились по шесть месяцев, все это время я находился на низкой околоземной орбите. Но она, черт возьми, могла хотя бы дождаться меня, могла хотя бы поговорить со мной! Десять лет брака, это не шутка! Они как в черную дыру ухнули. Теперь я знаю, что Крис - слизняк, двуличный, помешанный на трахе тип - без ума от мелодрамы и звука собственного голоса. Я не знаю, как он убедил Нэнс, но... я... я думал, что у нас действительно есть что-то. Что-то стабильное.
- Ясно. Итак, ты решил, что ничего стабильного нет, и подумал, что двадцать или около того лет за пределами Солнечной системы позволят тебе сбежать от твоих проблем. Или... ты делаешь это из мести? Вернешься старше на четыре года, когда твои супруги и все прочие близкие тебе люди состарятся на двадцать лет?
- А смысл? Мы все еще будем мужиками хоть куда. Но скорее всего я и впрямь хочу сбежать от всего этого.
- Значит, я все правильно понял, черт тебя побери. Хочешь сбежать ото всех, кого знал на Земле, порвать все родственные связи, покончить со всем, что дорого? Но, знаешь, от себя не сбежишь.
- Я и не бегу от себя. Если и бегу, то от них.
- Знаешь, сынок, я слышу подобную историю не впервые. Может быть, в тысячный раз. Ты не первый несчастный кретин, превратившийся в консервированное дерьмо благодаря своим обожаемым супругам или зуботычине от тех, в кого он верил и кому доверял. А это ранит, причем сильно. Но я также знаю, что боль остается здесь. - Он указал на грудь Ли. - То, от чего ты хочешь сбежать, все равно остается с тобой. Сынок, можешь бежать на Андромеду, а боль все равно остается в тебе. Вопрос в том, стоит ли это потери всего, что тебе дорого на Земле?
- Ком, - сказал Ли, - у меня все будет в Корпусе. Даже на Андромеде. Победить или умереть!
- Ура, ура, - проговорил Экхарт, но как-то вяло, без энтузиазма. - Сынок, мой долг предупредить тебя, чтобы ты держался от всего этого подальше.
- Зачем?
- Чтобы помешать тебе испортить себе жизнь.
- Хорошо, мой рапорт у вас, Ком. Все, что вам нужно - это приложить свой рапорт с отказом. Это так же ясно, как то самое консервированное дерьмо.
- Я по-прежнему могу так поступить, Ли, если тебе не удастся меня переубедить. Но должен сказать, проблема в том, что нам срочно нужны добровольцы для межзвездной экспедиции. Очень нужны. Вскоре намечается большая, очень большая экспедиция. И ваш класс, честно говоря, все, что у нас есть. Только трое из класса в тридцать восемь человек совершенно не имеют родных, и всего семеро - холостяки. У всех остальных есть семьи и близкие родственники.
- Позвольте мне сказать напрямик. Вам нужен санитар для межзвездной экспедиции, но вы пытаетесь нас отговорить, несмотря на то, что мы хотим пойти добровольцами? Почему? Это же бессмыслица.
Экхарт вздохнул.
- Сынок, это - морская пехота. Здесь не все и не всегда имеет смысл. Я подпишу твой рапорт, если ты сможешь убедить меня, что не совершаешь самую большую ошибку в своей молодой несчастной жизни.
- Я... понял...
И он убедит. Сердце забилось в груди. Экхарт всего-на-всего давал ему шанс отступить.
Да! Он летел к звездам...
- Я не уверен, что вы хотите это услышать, Ком. Я хочу лететь. У меня нет никого, кто держал бы меня на Земле. Вы сказали о культуре, которая здесь сильно изменится к тому времени, когда я вернусь, и что это станет источником неприятностей. Знаете что? Я никогда ни с кем по-настоящему не сходился. Кроме того единственного раза, когда завербовался на Флот. А если через двадцать лет мне удастся сильнее полюбить то, что я обнаружу здесь, и я научусь сходиться с людьми лучше, чем теперь?
Экхарт кивнул.
- Да. Да, кажется, я действительно понимаю. Скажи мне еще кое-что. Почему ты стал санитаром?
- Почему? Хорошо, я отвечу. Когда я завербовался, то сначала хотел когда-нибудь продолжить образование и стать врачом. Я полагал, что знания, полученные в Школе Корпуса, помогут мне. Понимаете, что я имею в виду? Плюс то, что мой отец был морпехом. Он рассказывал мне об особых отношениях между морскими пехотинцами и их санитарами. Я всегда интересовался биологией, физиологией и тому подобным, и в школе у меня были способности к этому. Всего-навсего правильный жизненный выбор.
