кордебалета и умолял бы продюсера выплачивать ей какое-никакое жалованье. А что, если на бродвейской премьере над нею станут смеяться и тыкать в нее пальцем все остальные продюсеры? Впрочем, это будет концом ее карьеры, а не вашей. Ну а вы разыщете себе кого-нибудь еще, после того как угробите ее. Но вы наверняка заставите ее остаться в этом спектакле, чтобы заполучить свои несчастные вонючие десять процентов, потому что всем очевидно: вы испугались. Возможно, это единственное представление в ее жизни и больше ей вообще ничего не предложат — вот вы и не желаете упустить свою легкую поживу.
Внезапно пришла в себя Тэрри Кинг.
— Послушайте, в исполнении песен я дам Элен Лоусон сто очков вперед где угодно! И ни Эл, ни я не боимся. Это поганое шоу не единственное, и я стану звездой покрупнее, чем Элен Лоусон. Вот увидите, я уйду сама! И не потеряю своего лица! Сию же минуту! — она почти срывалась на крик.
— Дорогая, постой… — взмолился Эл. — Именно этого они и добиваются.
— А чего от меня хочешь ты?! — огрызнулась она. — Выступить на премьере в Филадельфии, а в Нью- Йорке выглядеть побирушкой на мелких ролях? И все для того, чтобы ты получил свои поганые десять процентов?!
— Это здесь совершенно ни при чем. И ты это знаешь. Мы можем получать вдвое больше денег, выступая в клубах. Но мы же с тобой согласились в том, что шоу на Бродвее даст нам возможность получить выгодное соглашение с кинокомпанией.
— «Соглашение с кинокомпанией»! — это уже воскликнул Генри. — Боже, да эти ваши представления давным-давно устарели вместе с сентиментальными мелодраматическими кинолентами Руби Килера. Поверенный, который считает, что достаточно всего-навсего выступить на Бродвее и соглашение с кинокомпанией у тебя в кармане, сильно отстал от жизни. Бродвей, разумеется, помогает, но ведь на Бродвее-то нужно уметь что-то делать. Если только твоему клиенту не нужен контракт, приносящий проценты с исходной суммы, то я мог бы помочь ей заключить такой и без этого шоу. Но настоящее соглашение с кинокомпанией — нет. Такое соглашение заключают только со звездами. А поверенный, представляющий актрису и ее интересы, делает из нее звезду еще и тем, что позволяет ей появляться где бы то ни было только в том случае, если она выглядит как звезда и на Бродвее, и в ресторанном зале. Но, как я уже сказал, вы, очевидно, считаете, что ваш клиент на звезду явно не тянет, раз готовы позволить ей выйти на сцену в эпизодической роли.
Тэрри схватила Эла за руку.
— Пошли, Эл. Пошли отсюда.
— Подожди минутку. Наш контракт все еще действителен, и тебе нужно выступать в дневном спектакле, — напомнил ей Эл.
— Я не выйду на сцену для этих негодяев.
— Боюсь, что выйти тебе придется, — вмешался Генри. — Заявление об уходе ты должна подавать за две недели. Так что в Филадельфии играть должна ты.
— На такое унижение я не пойду, — стояла на своем Тэрри. — Не желаю выступать в эпизодической роли перед критиками Филадельфии.
— Что за шум? — раздался голос Гила Кейса. — — Кто тут не желает выступать?
— Мистер Кейс! — чуть не плача бросилась к нему Тэрри. — Вы сняли меня со спектакля. Я не могу выступать в эпизодической роли.
— А я ей сказал, что она обязана, — размеренно проговорил Генри. — Даже если она подаст заявление прямо сейчас.
— Минутку, одну минутку, — примирительно произнес Гил. — Никто здесь никого не собирается травмировать больше, чем, к сожалению, приходится. — Он с сочувствием посмотрел на Тэрри. — Милое мое дитя, я не отдавал себе отчета, насколько мала станет твоя роль после этих сокращений. Она и в самом деле лишь чуть больше эпизодической… — На его лице появилось озабоченное выражение.
— Я не могу играть ее, — настойчиво твердила Тэрри. Гил вдруг улыбнулся.
— Тебе и не нужно.
— А как же дневное представление? — спросил Генри. Гил отмахнулся от его слов.
— Забудь о нем. Можем поставить дублершу. Роль настолько мала, что это уже не имеет никакого значения. — Он обнял Тэрри. — Пойдем-ка в мой люкс, и ты тоже, Эл. Тэрри может написать официальное заявление, и я выплачу ей жалованье за два месяца вперед в виде премии. — Он помолчал, как бы раздумывая, — Вот что мы сделаем. Я позвоню своему секретарю по связям с прессой, чтобы он дал соответствующее сообщение в нью-йоркские газеты. Тебе все это принесет небывалую рекламу и известность. Милая моя девочка… да уж через неделю все продюсеры Нью-Йорка станут гоняться за тобой. То, что ты покинула шоу Элен Лоусон, придаст тебе огромный вес.
Он повел ее по проходу между рядами, и они вышли из театра в сопровождении «енота», едва волочащего ноги.
Едва они исчезли. Генри поднялся на сцену и быстро переговорил о чем-то с режиссером. Тот понимающе кивнул и сразу же развил бурную деятельность.
— Нили O'Xapa! — громко выкрикнул он. Нили моментально подлетела к нему. — Сможешь выучить одно кордебалетное сопровождение ритмического номера к половине третьего?
— Я уже знаю оба сопровождения. Он устало улыбнулся.
— О'кей, делаем одно сопровождение и вставляем танец. Давайте, ребята, за работу. Нили, иди в костюмерную и посмотри, как на тебе сидят костюмы Тэрри. Кордебалет, начинаем все с середины!
Генри встал.
— Пошли отсюда. По-моему, нам всем просто необходимо глотнуть свежего воздуха.
Оказавшись на улице, они стояли и неловко молчали.
— Пойду прилягу, — сказала Дженифер и направилась в сторону отеля. Генри стоял неподвижно, уставясь в пространство. Лайон сжал Анне руку.
— По-моему, это отвратительно, — сказала она и, изобразив на лице подобие улыбки, добавила: — Но, вероятно, это и есть шоу-бизнес.
— То, что здесь сейчас было, это не шоу-бизнес, — рявкнул Генри. — От всего этого смердит за милю. В какую бы оболочку это ни было заключено, все равно смердит. Меня всего выворачивает. Я чувствовал себя, как Джо Луис на ринге с двумя искалеченными лилипутами. Боже мой!.. Ну ладно, позвоню Элен, сообщу ей приятное известие. — Он медленно зашагал в сторону отеля.
Лайон пригласил Анну в дешевый ресторанчик напротив и заказал для обоих яичницу.
— Генри не прав, — твердо сказал он. — А ее поверенный просто заурядный адвокат, далеко не Генри Бэллами. Мы царапнули кошечку, а она не царапнула нас в ответ. Генри — мастер своего дела и двадцать лет назад тоже был мастером. А двадцать лет назад, если бы ты царапнула Элен Лоусон, то обломала бы себе когти. Генри вовсе не подонок, просто они не сумели постоять за себя.
— Но ведь у них выбросили песню и половину ритмического номера. Как же Тэрри было бороться? То, что говорил Генри, звучало благоразумно.
Подали яичницу, и Лайон набросился на нее.
— Ты в самом деле веришь, что песню выбросят? Да не успеют просохнуть чернила на заявлении Тэрри, а ее поезд еще не прибудет в Нью-Йорк, как все переиграют и сделают по-старому. Если бы Тэрри уперлась и осталась, им пришлось бы выкинуть эти номера до конца премьерных выступлений в Нью- Хейвене и Филадельфии. Элен, конечно, отравляла бы всем жизнь, но на премьере в Нью-Йорке все сделали бы по-старому, и Тэрри, в конце концов, одержала бы победу. Это как в покере. У Тэрри карта была сильнее, но Генри умело блефовал и сорвал банк.
Спустя пятнадцать минут к ним подсел Генри. Он заказал себе сандвич с холодной курицей, пожаловавшись на обострение язвы. В половине второго в ресторанчик пришли несколько девушек из кордебалета перехватить сандвич-другой. Они расселись группками, сплетничая о новостях. Сенсацией дня была Нили.
Анна решила не ходить к Нили за кулисы перед дневным представлением. Хорошо зная Нили, она вполне представляла себе, какая там сейчас царит суматоха. Во время представления они с Лайоном стояли в самом конце переполненного зала. Свою роль Нили сыграла с профессиональной легкостью. Насколько Анна понимала, Нили не могла ни испортить спектакля, ни помочь ему. Роль обкорнали до такой степени, что теперь она мало что значила.
