– Ты, наверное, не так поняла меня, Доло. Я – леди Брэмли… Взгляни, какой завистью горят глаза у половины присутствующих здесь женщин, когда они смотрят на мои драгоценности. Конечно, эти побрякушки принадлежат семье. Но у меня есть все. Прекрасная квартира в Лондоне, огромный замок в предместье. Нельсон – не самый богатый человек в Европе. Яхт и лошадей у нас нет, но денег хватает. Он католик, а поэтому о разводе не может быть и речи. Но я не собираюсь идти по стопам матери. С мужем мы договорились играть роль счастливой пары. Но свою личную жизнь я устрою сама. Поэтому мне нужно избавиться от ребенка.
Нита нашла «подходящего» врача и сделала аборт. Когда она вернулась в Лондон, на обложках журналов рядом с ней опять стоял улыбающийся Нельсон. Но в коротеньких письмах к Долорес Нита намекала то на роман с известным итальянским киноактером, то на бурную связь с крупье из лондонского казино… А в последнее время она увлеклась бароном Эриком де Савонном, чье состояние считалось одним из самых крупных в мире.
Нита познакомила ее с бароном в один из приездов Долорес в Лондон. Он «случайно» встретился с сестрами в ресторане и подсел к ним выпить кофе.
Глава 5. САМАЯ КРАСИВАЯ ЖЕНЩИНА В МИРЕ
Эрик де Савонн был сложен как атлет. Бровь над правым глазом рассекал шрам, по его словам, от сабельного удара, хотя причина его происхождения была более прозаическая: барон был ранен в порту в драке с докерами. О его сказочном состоянии ходили легенды. Эрик де Савонн имел огромные капиталы на Ближнем и Среднем Востоке, владел десятками фешенебельных отелей в разных странах. Его флоту завидовал сам Онассис, а коллекция произведений искусства оценивалась астрономической суммой.
Он жил на широкую ногу и содержал балерину, которая давно рассталась с ролью примадонны, но все еще оставалась поразительно красивой женщиной. Ниту это не беспокоило.
– Мне приходится какое-то время проводить с Нельсоном, – говорила она, – заниматься общественными делами, и я предпочитаю, чтобы Эрик проводил время с той, которую знает многие годы, а не флиртовал с кем попало. Когда придет время, я выйду за него замуж.
Долорес поначалу шокировали разговоры сестры о разводе. Но Ниту, похоже, ничуть не волновал предстоящий разрыв с церковью. И постепенно Долорес стала ее понимать. У Ниты была своя жизнь, свои собственные радости, свои проблемы. Их роли переменились: с обложек самых читаемых в мире журналов – «Лайф», «Лук», «Тайм», «Нью-суик» – теперь смотрело улыбающееся лицо Долорес, а Нита если и появлялась там, то уже в качестве сестры первой леди, самой красивой женщины в мире.
Долорес упивалась своим торжеством. Она не была тоненькой, как манекенщица, и весила вполне прилично. Но знаменитый Дональд Брукс придумывал для нее такие наряды, в которых она всегда выглядела по-королевски. Несколько удачно подобранных шиньонов сделали ее прическу похожей на львиную гриву. Она умела себя подать, двигаясь с кошачьей грацией пантеры. И теперь рядом с ней, загорелой, сияющей, царственной, Нита казалась слишком маленькой и незначительной.
В эти годы сестры стали гораздо ближе друг другу, хотя Нита редко приезжала в Штаты. Только Ните Долорес могла доверить все, что волновало ее в отношениях с Джимми. Конечно, их свадьба стала событием, все газеты подчеркивали, что этот брак соединил благородное имя Кортезов с миллионами Райанов. Но не все было так просто. Глава семьи, Тимоти Райан, не упускал ни единого случая, чтобы не упомянуть о своем происхождении. Только в Америке, говорил он, простой каменщик может добиться такого высокого положения и, не смущаясь, добавлял, что сыну его суждено стать президентом Соединенных Штатов. К последнему никто серьезно не относился, и Джимми особенно. Благодаря деньгам, которые отец вложил в избирательную кампанию, он и его брат Майкл получили места в сенате, что их вполне устраивало. Долорес больше симпатизировала жене Тимоти – Бриджит, чья семья в Кливленде пользовалась заслуженным уважением благодаря отцу, известному юристу.
Вот такова была семья, в которую после замужества вошла Долорес. Огромное состояние Райанов, конечно, сыграло роль в ее выборе, и Джимми очень нравился ей. Но социальный статус семейства Кортезов был намного выше, и в этом плане ее брак можно было считать неравным.
На приданое и свадьбу деньги сестре прислала Нита. Когда Долорес попыталась отказаться, она отмахнулась:
– Дорогая, у меня полно денег – и от мужа, и от барона. Для меня десять тысяч – это мелочь, на булавки.
Свадьба прошла великолепно, и медовый месяц молодожены решили провести в Европе. Долорес отлично чувствовала себя в новых нарядах, которые они с матерью так удачно купили в Нью-Йорке. Еще приятнее было сознавать, что у нее теперь будет достаточно средств, чтобы расплатиться с Нитой.
Неприятности ожидали Долорес, когда супруги вернулись домой. Она с ужасом смотрела на маленький дом в Джорджтауне, который Джимми купил, не посоветовавшись с ней. Но когда он с гордостью внес жену в этот дом на руках, когда все Райаны – Бриджит, Тимоти, Майкл с женой, сестры Джимми – тепло поздравили их, она постаралась скрыть свое разочарование. Конечно же, она сразу обратила внимание на простую мебель, на поделки в стиле королевы Анны. Кроме того, Долорес пришлось смириться с присутствием Бетси Минтон, экономки Джимми.
Как же так? Ведь состояние Тимоти Райана оценивалось в сорок миллионов… Единственными его наследниками были Джимми, его брат и сестры. Долорес предполагала, что муж предоставит ей полную свободу в выборе дома, возможность обставить его по своему вкусу. Она так надеялась, что на ее приемах будет собираться самое блестящее общество. А вместо этого Джимми сидел, что называется, без гроша в кармане.
– Доло, – успокаивал он ее, – у нас огромное имение в Вирджинии, где мы все вместе проводили уик- энды. Есть еще дом в Ньюпорте, в нем всем хватает места. Так что если захочешь позагорать, пожалуйста. Если тебя потянет в провинцию, то проблем тоже нет.
– Но все это не мое, понимаешь?.. То есть не принадлежит нам.
– Принадлежит, – твердо сказал он. – Это собственность семьи. Летом мы там загораем, купаемся, катаемся на водных лыжах. Тебе там все придется по душе. Увидишь, тебе понравится. А дом в Джорджтауне я выбрал потому, что в нем четыре спальни – вполне достаточно для нас и троих-четверых детей, даже пяти, если поместить их парами. Хочется всерьез заняться юриспруденцией. Работа в сенате не слишком меня устраивает. Я не политик.
– Тогда зачем ты баллотировался в сенат? Джимми несколько смутился.
– У отца навязчивая идея сделать меня президентом.
– Но почему тебя, а не Майкла? Он ведь тоже сенатор. И на три года старше.
