великой Карлой. Если бы нам удалось сделать статью о ней!
— Карла не дает интервью, — напомнил Кит.
— Верно, — согласилась Линда. — Но кто говорит об интервью? Если Дженюари встретит ее на одном из обедов, которые устраивает Ди, и запомнит какие-нибудь перлы, сорвавшиеся с красивых польских губ…
— Дженюари, ты получишься хмурой на шести последних снимках, — сказал Кит. — Дай мне другое настроение.
Дженюари встала и отошла от камеры.
— Это невероятно… как вы оба действуете. Я пришла повидать старую подругу, а встреча закончилась интервью. Я говорю, что хочу работать, а мне предлагают стать Матой Хари. Никаких шансов, Линда!
— Чем бы ты хотела заниматься? — спросила Линда.
— Играть.
— О, боже, — простонала Линда.
— Есть опыт? — спросил Кит.
— Честно говоря, нет. Но я всю жизнь смотрела и слушала, как это делают другие. А в Швейцарии много читала вслух. По два часа ежедневно. Шекспира… Марлоу… Шоу… Ибсена.
Пока Дженюари говорила, Кит щелкал затвором камеры.
— Пойдем сегодня со мной. Я познакомлю тебя с Милошем Докловым — у него всегда есть свежие замыслы. Он, возможно, знает кого-то, кто готовится к новой постановке и будет рад взглянуть на тебя. Ты поешь, танцуешь?
— Нет, я…
— Это отличная идея, — сказала Линда. — Кит, постарайся сделать несколько снимков Дженюари с этим Милошем. И несколько портретов на фоне Виллиджа.
Кит начал закрывать фотокамеры, и Линда добавила:
— Я свяжусь с тобой, Дженюари, через день или два. Отпечатаю письмо, которое просил твой отец, и сообщу тебе время вашей встречи с Сарой Куртц.
Она посмотрела на Кита:
— Я буду держать бифштекс на плите до восьми часов. Постарайся успеть.
— Хорошо. Но я не обещаю, — сказал он. — Идем, актриса.
Кит взял Дженюари за руку.
— У тебя все впереди.
Когда они вышли из здания, Кит сказал:
— Ну, богачка, тебе предстоит передвигаться по городу, как это делают безработные актеры.
— То есть?
— На метро. Каждый платит за себя. Есть тридцать центов?
— Да, конечно. Знаешь, я еще никогда не была в «подземке».
Он засмеялся, ведя ее вниз по ступеням.
— Ври больше, детка. Так я тебе и поверил.
Она сидела возле Кита, борясь с подступающей тошнотой. Поезд, громыхая, мчался в центр города. Дженюари решила, что в бедности нет ничего романтичного и колоритного. От ее соседа, пожилого мужчины, дурно пахло. Женщина, сидевшая напротив Дженюари, держала между ног большую хозяйственную сумку и сосредоточенно ковыряла пальцем в носу. В вагоне было грязно, масса надписей и рисунков украшали его стены. Дженюари старалась не демонстрировать свое отвращение Киту, болтавшему под шум «подземки». Он чуть не сломал себе шею, встав на противоположное сиденье, чтобы сфотографировать Дженюари. Поезд дернулся, и Кит упал на пол. Камера улетела в дальний конец вагона. Дженюари вскочила, чтобы помочь Киту. К ее удивлению, никому не пришло в голову сделать это. Она испытала облегчение, когда они вышли из метро.
Они миновали два квартала и оказались возле неказистого здания. Одолели пять пролетов лестницы.
— Милош устроил себе офис на чердаке, — пояснил Кит.
Они несколько раз останавливались, чтобы перевести дыхание, прежде чем оказались перед стальной дверью. Кит нажал кнопку звонка.
— Входите, открыто, — прогремел чей-то мощный бас.
Облик Милоша Доклова отнюдь не гармонировал с его голосом. Это был худой, неопрятный маленький человечек с длинными редкими волосами, прикрывавшими лишь часть блестящего черепа. Под ногтями у Милоша Доклова чернела грязь. Улыбнувшись, он обнажил гнилые зубы.
— Привет, дружище. Кто эта крошка?
— Дженюари Уэйн. Дженюари, это Милош Доклов.
— Значит, ты все же вернулся к папочке, — сказал Милош Киту, не обращая внимания на Дженюари.
Кит вытащил камеру и сфотографировал девушку, которая с нескрываемым изумлением рассматривала комнату.
— Я не получил роль у Хола Принца, если ты имеешь в виду это, — отозвался Кит, разрывая зубами обертку новой фотопленки.
— Детка… детка…
Милош с кошачьим проворством вскочил на ноги.
— Эта бродвейская клоака загубила бы твой потенциал. Освоившись здесь и поняв, что такое авангард, ты сможешь сезон поработать в традиционном театре и подкопить деньжат. Но всегда помни: настоящее искусство создается здесь.
— Не набивай себе цену, Милош… я принимаю предложение.
Милош грустно улыбнулся.
— Ты мог исполнять эту роль с самого начала… получить блестящие отзывы прессы. Смотри, что произошло с Бакстером — его пригласили в «Пепел и джаз».
Кит снова щелкнул камерой.
— Это все равно не Бродвей.
— Да, но ему светит «Оби».
— Слушай, я же сказал, что беру эту роль.
— Расстался с модной дамой?
— Нет.
— Тогда почему ты передумал? Мне казалось, что она была единственной причиной твоего отказа.
Кит начал перезаряжать вторую камеру. Посмотрел на экспонометр.
— Я надеялся на контракт с Холом Принцем. Хватит об этом. Когда состоится репетиция?
— У нас будет всего два дня. Вероятно, понедельник и четверг на следующей неделе. Смотри спектакль каждый вечер — учи слова, движения. Не волнуйся!
— О'кей, Милош.
Кит сделал последний снимок.
— Зачем ты фотографируешь ее?
— Готовим очерк о леди.
— Ты — фотомодель? — спросил Милош.
— Нет, — сказал Кит, убирая камеру в сумку. — Она — актриса. Не знаешь, кому нужна девушка с такой внешностью?
— Ты можешь играть? — спросил Милош.
— Думаю, да. Я это чувствую, — ответила Дженюари.
Милош потер подбородок.
— Слушай, одна из Муз уходит вместе с Бакстером. Я собирался пригласить Лайзу Киландос. Там всего десяток фраз, а гонорар… ты — член «Эквити»?
— Еще нет.
— Отлично. Посмотри сегодня спектакль с Китом. Эту роль сейчас исполняет Ирма Дэвидсон. Он протянул Киту сценарий.
