много рассказывал о тебе, но я ему не верил. Увидев тебя сегодня днем… я понял, что он говорил правду.
— О'кей, Франко. Она засмеялась:
— Кстати, жиголо больше нет. Нельзя быть таким обидчивым.
— Как бы ты назвала мужчину, которого можно купить? — спросил он. Она пожала плечами:
— Мужчин не покупают… и не содержат. А те, кто… по-моему, их называют эскортом, или проститутками мужского пола.
— Я не проститутка.
— Никто тебя так и не называл. Он завел мотор и поехал медленно.
— Я родом из Неаполя. Там мужчин учат драться за то, что им дорого. За женщин, за право жить. Но мы не продаем себя женщинам. У нас развита мужская гордость.
Он улыбнулся:
— О'кей… я тебя прощу… если ты зайдешь ко мне выпить вина.
— Хорошо. Один бокал вина.
Франко повел машину по петляющим улицам… по каменным мостовым… мимо массивных темных зданий с двориками. Наконец он остановил автомобиль перед большим старым домом.
— Когда-то этот особняк принадлежал одной богатой даме. Здесь останавливался Муссолини со своей любовницей. Теперь здесь сдают квартиры.
Она прошла вслед за ним в темный двор с потрескавшимися мраморными скамейками и неработающим фонтаном. Франко вставил ключ в массивную дубовую дверь.
— Заходи. Это моя квартира. Тут не прибрано, зато уютно… правда?
Гостиная поражала резким контрастом между современным беспорядком и античным интерьером. Высокие потолки… мраморный пол… диван, заваленный газетами… пепельницы, полные окурков… крохотная кухня с грязной посудой… приоткрытая дверь спальни… незастеленная постель. Типичный холостяцкий хаос.
Его, похоже, не смущал вид квартиры. Он включил стереопроигрыватель. Внезапно музыка полилась буквально отовсюду. Нехватка мебели компенсировалась избытком динамиков. Пока Франко возился с пробкой от бутылки, Дженюари разглядывала лепнину и мраморные украшения.
— Это то же самое вино, которое мы пили, — сказал он, подойдя к девушке с бокалами. Он подвел ее к дивану, смахнул газеты на пол и жестом предложил сесть. Некоторые пружины и набивка вываливались снизу, но Франко с гордостью заявил:
— Вся мебель подарена мне друзьями.
— Это отличный диван, — сказала Дженюари. — Если бы ты починил его… Он пожал плечами:
— Когда я стану звездой, я, возможно, заново обставлю квартиру.
— Возможно?
— Если я стану очень известной звездой, меня пригласят в Америку. Там делают большие деньги, верно?
— Мельба Делитто — известная звезда, но она остается здесь.
Он засмеялся:
— Мельба уже очень богата. К тому же ей тридцать один год… это много для Голливуда.
— Но она заработала все эти деньги здесь.
— Нет. Она получила их от любовников. У нее их было много… Фильмы принесли ей немало денег, но любовники — больше. Понимаешь, для женщины все обстоит иначе. Твой папа уже подарил ей брошь с крупными бриллиантами.
Дженюари встала:
— Пожалуй, мне пора в отель.
— Ты только переступила порог. Еще не выпила вина. Я открыл бутылку.
— Франко, уже поздно, и… Он заставил ее сесть на диван.
— Сначала допей вино.
Итальянец протянул ей бокал. Она принялась потягивать вино. Рука Франко упала со спинки дивана на плечи девушки. Она сделала вид, будто не заметила этого, хотя рука была тяжелой. Пальцы Франко заиграли на шее Дженюари.
Девушка заставила себя сделать глоток и поднялась.
— Франко, я хочу поехать домой. Он встал и протянул к ней руки:
— Давай потанцуем. По-старому.
— Я не хочу…
Но его руки обхватили ее; Франко привлек девушку к себе и начал медленно танцевать. Она ощущала мускулистость его тела… нечто твердое в брюках… он прижимался к ней, двигаясь под музыку. Ее тонкое платье «Пуччи» казалось бумажным. Внезапно он поцеловал Дженюари. Его язык раздвинул ей губы. Она попыталась отстраниться, но одной рукой он держал голову девушки, а другой начал ласкать ее груди. Он засмеялся над попыткой Дженюари освободиться. Одним быстрым движением поднял ее на руки, отнес в спальню и опустил на незастеленную кровать. Не успела она прийти в себя, как он задрал ей платье и принялся стягивать с нее трусики. Почувствовав его руки на своих ягодицах, она закричала.
Он удивленно уставился на нее.
— В чем дело? Что-то не так?
Она вскочила с кровати, одернула платье. Дженюари была слишком рассержена, чтобы заплакать.
— Как ты смеешь! Как ты смеешь! Она бросилась в гостиную, схватила сумочку и побежала к двери. Он преградил ей путь.
— Дженюари, я что-то сделал не так?
— Что-то не так! — гневно повторила она. — Ты пригласил меня выпить, а сам попытался изнасиловать меня.
— Изнасиловать?
Он изумленно посмотрел на девушку.
— Я хочу любить тебя.
— По-твоему, это одно и то же.
— Вовсе нет. Насилие — это преступление. Любовь — это когда тела двух людей жаждут друг друга. Ты же согласилась прийти сюда, верно?
— Чтобы выпить… я боялась, что ты обидишься.
— Может быть, я поспешил, — сказал он. — Но ты ведешь себя, как капризная американка.
— Да, я действительно американка.
— О да. Но еще ты — дочь настоящего мужчины. Это очень важно. Понимаешь, считается, что американские девушки придерживаются определенных правил. Первое свидание… возможно, поцелуй на прощание. Второе — немного ласк. Третье — более смелые ласки. Но никакого секса до четвертой или пятой встречи. И американские мужчины следуют этим правилам. Но Майк Уэйн живет по своим собственным законам. Я подумал, что его дочь похожа на него.
— Ты хочешь сказать… ты думал, что я тотчас лягу с тобой в постель! Он засмеялся:
— Ну… ты пошла ко мне выпить. Танцевала со мной. Все естественно и прекрасно. За этим следует любовь. Франко погладил ее груди.
— Видишь, соски отвердели. Это чувствуется даже через платье. Твои прелестные маленькие груди хотят Франко… даже если ты его не хочешь. Почему бы тебе не позволить мне любить их?
Она оттолкнула его руки.
— Франко, отвези меня домой.
Он наклонился и поцеловал девушку, прижав ее к двери. Она стала отчаянно сопротивляться… ударила его… вцепилась ему в волосы, но он лишь смеялся, словно это было частью игры. Одной рукой он обхватил запястья Дженюари сзади над ее головой. Другой попытался расстегнуть «молнию» на платье. Охваченная страхом, она успела подумать о том, что длина «молнии», слава богу, всего пятнадцать сантиметров. Франко безуспешно дергал «флажок». Внезапно он опустил руку и задрал подол платья, собираясь снять его через голову девушки. Ткань заглушала ее крики и сковывала руки. На Дженюари не было лифчика. Его губы касались сосков. Несмотря на охвативший ее гнев, девушка испытала странное ощущение в паху. Он сунул
