найти правильный ответ.
– Я? – удивленно спросила Джина. Джастин кивнул.
– Да, ты помогла мне понять, какое чувство беспомощности испытывают женщины, от которых ничего не зависит в их собственной жизни. Я стал понимать, что дело заключалось именно в этом. С самого детства Кларисса привыкла всего добиваться слезами и капризами – до того, как встретила меня.
– Но к этому времени такое поведение уже вошло у нее в привычку, – предположила Джина. Джастин кивнул.
– Кларисса не отличалась особенным умом и не смогла понять, что со мной эти капризы принесут ей больше вреда, чем пользы.
– Джастин, как тяжело тебе было! – Джина повернулась к нему и обняла с такой силой, что он подумал, не собирается ли она выжать из него последние капли горечи, оставшейся от жизни с Клариссой.
Затем Джина стала целовать его. Он быстро забыл обо всем, кроме того, как возбуждающе ее соски щекотали его грудь, ее губы сливались с его губами, а аромат гардении, исходящий от нее, возбуждал Джастина.
Они ласкали и любили друг друга дико, бешено, пылко, и это привело к ослепительному, блаженному взлету, который потряс их, как землетрясение.
Потом Джастин лежал, обняв ее, все еще не разъединяясь с ней, не желая разорвать эту связь.
– Я так тебя люблю, – прошептала она.
Он готов был сделать все, что в его власти, чтобы она стала счастливой. Никогда он не чувствовал такого сильного желания защищать и оберегать женщину – или вообще кого-либо, – с тех пор, как его брат Генри вырос. Но то, что он чувствовал по отношению к Джине, превосходило все его чувства, даже его любовь к брату.
Он любил ее яростно, самозабвенно, нежно.
Осознание этого ошеломило Джастина. Он, который всегда смеялся над существованием любви, был по уши влюблен в Джину. Каким дураком он был, что не сразу распознал то, что испытывает к ней!
Однажды он обвинил ее, что она путает желание с любовью, но теперь понял, что был не прав.
Джастин улыбнулся, вспомнив торжественную клятву Джины разрушить стены вокруг его сердца. Она добилась своего. Желая поскорее поведать ей о своей любви, он открыл было рот, но сразу же передумал, увидев, что она уснула. Он лежал, глядя ей в лицо, которое во сне казалось совсем юным. Его сердце пело от радости и любви к ней.
Провести всю жизнь рядом с ней – и этого было бы мало! Он не представлял себе ничего лучше, чем просыпаться каждое утро и видеть ее великолепную улыбку. Какая ирония: он столько лет отрицал существование любви, что не узнал ее, когда любовь вошла в его жизнь, одетая в алое платье и алую пелерину.
Джорджина мгновенно проснулась. Джастин лежал на боку лицом к ней, мягкая улыбка играла на его губах.
– Ты проснулась? Мне пришло в голову, что я еще не сделал тебе настоящего предложения, и я, конечно, исправлюсь, но сначала...
Он обнял ее и поцеловал мягко, но страстно. Затем он сказал с улыбкой:
– Я знаю, что мне следует преклонить колено, чтобы сделать предложение.
Ее глаза весело заблестели.
– Ну да, особенно в таком виде. Признаюсь, я никогда еще не видела голого мужчину, преклоняющего колено.
– И сейчас не увидишь. Я предпочитаю держать тебя в объятиях.
– И я это предпочитаю, – заявила она. – Я люблю чувствовать тепло твоей кожи – как и все остальное в тебе.
Он улыбнулся.
– Как и я люблю все в тебе.
Тень печали набежала на ее лицо.
– Ты любишь все во мне по частям, но не любишь целое.
– Моя дорогая, обожаемая Джина, я люблю тебя...
На мгновение она усомнилась, не послышалось ли ей это.
– Я хочу, чтобы ты была моей женой, Джорджина Пенфорд, и даже более того. Я хочу, чтобы ты была моей возлюбленной, лучшим другом, доверенным лицом и самым авторитетным советчиком, как твоя мать для твоего отца. Будешь ли ты всем этим для меня так, как я постараюсь быть для тебя? Выйдешь ли ты за меня, моя единственная любовь?
Так ей не послышалось! Джастин действительно предлагал ей свою любовь и брак, о котором она мечтала. Наконец она вновь обрела голос.
– О да, Джастин, я выйду за тебя. Я очень тебя люблю и постараюсь оправдать твои надежды.
Они обнялись, и Джастин легонько ущипнул губами мочку ее уха.
– Только никаких больше «экспериментов» с другими мужчинами. В тот вечер я готов был убить Роджера Чедвика! Я чуть с ума не сошел от ревности.
– А, так вот почему ты позволил мне себя соблазнить, – поддразнила его она.
