как мучителен ее постоянный страх за безопасность своих детей. И она, и ее малыши заслуживали гораздо лучшей судьбы, и Джастин собирался приложить все усилия, чтобы они избавились от этого кошмара.
Вошедший в гостиную Пенфорд направился прямо к Джастину.
– Джорджи сказала мне, что вы разгадали тайну Дж. О. Дугласа.
– Я чувствую себя полным идиотом, что не понял этого раньше, – признал Джастин. – Просто... – он умолк и только смущенно пожал плечами.
– Просто вы никак не могли предположить, что Дуглас – женщина.
– Да, стыдно признать, но это так. Одна тайна разгадана, но я хотел бы разгадать другую. Вы меня не просветите?
– Если смогу.
– Кто был тот мужчина, которого любила ваша дочь? – С того самого момента, когда Джина сказала Джастину об этом, он искал возможности выяснить, кто же этот счастливчик.
Вопрос очень удивил Пенфорда.
– Я не знал, что она кого-то любила.
– Но она сама мне это сказала.
Пенфорд еще больше удивился.
– Сама?
– И вы даже не имеете понятия, кто бы это мог быть? – настаивал Джастин.
– Мне приходит в голову только одна мысль, но с моей стороны было бы неразумно высказывать свои догадки, поскольку я знаю об этом явно меньше вас.
Джастин нахмурился, уверенный, что отец имел в виду ее учителя.
Джина выглядела за обедом непривычно усталой. После обеда она не пошла со всеми в библиотеку, а поднялась к себе в комнату, сославшись на недомогание. Джастин решил не беспокоить ее сегодня вечером. Джина явно нуждалась в отдыхе. Но сам он никак не мог уснуть без нее.
Проворочавшись некоторое время в постели, Джастин решил пойти в библиотеку. Спустившись по лестнице, он вдруг испытал желание пройти в портретную галерею и еще раз посмотреть на портрет Джины.
Дойдя до галереи, он обнаружил, что не только ему не спится в эту ночь. Лорд Пенфорд стоял у портрета своей дочери. Но смотрел он не на него, а на портрет своей жены. Джастин не спеша двинулся к нему, его шаги гулко отдавались в пустом пространстве.
Пенфорд держал в руке свечу, тускло освещавшую его лицо. Он смотрел на портрет своей умершей жены с выражением такой тоски и одиночества, что Джастину стало жаль его. Не отрывая от картины глаз, Пенфорд сказал:
– Я любил ее больше жизни, и мне теперь ее так не хватает!
Хотя Джастин и не верил в любовь, голос Пенфорда был таким печальным, что нельзя было сомневаться в его искренности.
– Оливия была моим верным товарищем, моим ближайшим другом, самым лучшим советчиком и самой сильной моей страстью.
Пенфорд в первый раз взглянул на Джастина. В глазах его блестели слезы.
– Мы с Оливией делили все – мечты, трудности, интересы, планы на будущее. Это такое счастье – иметь жену и друга в одном лице. Иногда, когда мне не спится или я чем-то озабочен, я прихожу сюда и разговариваю с ее портретом. Мне кажется, она меня слышит. – Голос Пенфорда дрогнул, и он умолк.
Джастин не привык видеть такого умного и уважаемого человека, как Пенфорд, во власти столь сильных эмоций, и не знал, чем его утешить. Кроме того, Джастин считал, что память обычно сохраняет хорошее и отбрасывает плохое, заставляя видеть все в лучшем свете, чем это было на самом деле. Наконец он сказал:
– Леди Пенфорд подарила вам прекрасную дочь.
Виконт перевел взгляд на портрет дочери.
– Да, это так. Джорджи очень похожа на свою мать, не столько внешностью, сколько характером, умом и умением сопереживать.
– У них похожие улыбки, – заметил Джастин.
– Да, у Джорджи улыбка ее матери. Как мне повезло иметь такую жену и такую дочь!
– Это так, – признал Джастин с чувством некоторой зависти.
– Моя жена сделала меня счастливым человеком, о чем я не мог даже мечтать.
– Я впервые встречаю человека, который был бы так доволен своей семейной жизнью, – заметил Джастин с некоторой иронией.
– Это потому, что большинство людей женятся по несерьезным причинам – ради связей, состояния или ради наследника, – и они получают то, что заслужили. – Глаза Пенфорда смотрели на Джастина из-под густых бровей и проникали, казалось, в самую душу. – Или родители устраивают им брак с человеком, которого невозможно любить и уважать.
Джастин замер, вспомнив свою женитьбу.
– Хотя это правда, что мой брак устроил мой отец, но он не неволил меня. Кларисса была красива, а я был молод и пылок. Я принял влечение за любовь.
