– Леди Рейчел в лабиринте. Похоже, мисс Пакстон умела читать нужные мысли. Он хотел объяснить ей, что его нисколько не волнует, где находится леди Рейчел, и уже открыл было рот. Но вовремя понял, что ничего глупее просто не придумаешь. Если он хочет кого-нибудь убедить, что леди Рейчел ему неинтересна, следует быть непринужденнее. Впрочем, если и самого себя убедить не удается, то... Ну, да ладно. Он счел за благо сколь возможно развязнее поинтересоваться:
– Любезничает с женихом? И откуда только в его голосе взялся этот игривый тон?
Элеонора рассмеялась.
– Нет, она там скрывается от него. Лорд Феликс до смерти боится лабиринтов и шагу туда не ступит. Лабиринт – единственное место, где Рейчел чувствует себя в безопасности. Лорд Феликс не последует туда за ней и под страхом смерти.
Значит, Рейчел там одна. Но это, конечно, не важно. Он туда, безусловно, не пойдет. Ему там просто нечего делать. Джером был тверд в своем решении как никогда.
Рейчел сидела на скамейке в лабиринте в самом дальнем углу. Макси – ее любимый терьер – дремал у нее на коленях. Рейчел пребывала в мечтательном настроении. Все ее мысли были о герцоге. Рейчел всегда мечтала встретить такого мужчину, но она и представить не могла, что все это будет так восхитительно. Чувства, которые она испытывала, не поддавались описанию. Она все время пребывала в ожидании чего-то очень хорошего.
Уэстли ничем не походил на беспечных друзей Стивена. Рейчел вспомнила, как однажды они подсмеивались над ее отцом, не зная, что она их прекрасно слышит. Хотя вряд ли их смутила бы такая мелочь. Они считали его чуть ли не дурачком за то, что он честно прожил всю свою жизнь в поместье, заботясь, как это положено хозяину, о крестьянах, и за то, что он хранил верность жене, а не завел кучу любовниц. Так, в общем – гадость и гадость, даже сейчас противно! Стивен защищал отца перед друзьями, и это несколько утешает. Но вскоре они принялись потешаться и над ним тоже. Господи, в какой компании он проводил время... Как жаль...
– Витаете в облаках, леди Рейчел?
Девушка вздрогнула от неожиданности, услышав низкий, проникновенный голос герцога. Она тут же покраснела, как и всегда в его присутствии.
– Я люблю здесь бывать, здесь так тихо, – пробормотала она чуть слышно.
Приход герцога разбудил Макси, который, выполняя свой долг, спрыгнул с коленей Рейчел, сделал стойку и громко залаял на вошедшего.
Джером вопросительно приподнял бровь и посмотрел вниз на маленького терьера.
– Вернее, было тихо, – улыбнулась Рейчел. Герцог улыбнулся в ответ. И она увидела, как цвет его удивительных глаз медленно менялся, от ярко-голубого до темно-синего. Сердце ее затрепетало в предвкушении чего-то несбыточного.
– Здесь, кроме того, весьма уединенно. Прячетесь от лорда Феликса, не правда ли?
– О, это так бросается в глаза? – удивилась Рейчел.
– Всем, кроме него. Разве что-нибудь может сокрушить его уверенность в собственном превосходстве?
Макси, поняв, что не сумел обратить в бегство вельможного противника, просто облаяв его, решительно кинулся в атаку, с яростным рычанием вцепившись в высокий сапог.
Его хозяйка испугалась не на шутку. Вчера герцог ужасно рассердился на Макси там, у реки. Ох, похоже, ее любимцу сейчас достанется, да и ей не миновать Грозы. Но, к ее удивлению, герцог нагнулся и погладил Макси по пушистой спинке, почесал его за ушком, умело и быстро доводя Макси до полного блаженства. Рейчел осталось только позавидовать своему терьеру. Выпрямившись, герцог спросил:
– Могу я скрасить ваше одиночество? Рейчел по неопытности не могла скрыть своих чувств, да она и не пыталась.
– Если желаете, – ответила она сияя.
Рейчел грациозно отодвинулась, освобождая для него место на узкой скамье.
Макси, явно недовольный, что герцог больше не обращает на него внимания, высоко подпрыгивал, оставляя отпечатки грязных лап на безукоризненно чистых панталонах его сиятельства.
Рейчел ахнула, увидев это безобразие, и покорно ждала от герцога сурового выговора. Но дело уладилось неожиданно быстро. Уэстли подхватил мохнатого шалуна, и тот безмятежно расположился на коленях у герцога.
Рейчел была удивлена и очарована таким неожиданным великодушием. Улыбнувшись, она сказала:
– Теперь он ваш раб до конца дней своих. Уэстли рассмеялся, потом, посерьезнев, спросил:
– Я слышал, что какое-то время вы сами управляли Уингейт-Холлом? Вы – такая юная? Неужели это возможно?!
– Представьте, да. Видите ли, это не было мне в новинку. Когда отец тяжело заболел и уже не мог справляться со своими обязанностями, я очень много помогала ему, потом заменила его совсем. Так и привыкла.
На лице герцога было написано явное недоверие, поэтому Рейчел добавила:
– Я была единственной из его детей, кто интересовался делом. У меня, конечно, были два брата, а у отца – два сына. Мужчины! Опора семьи! Но отец прекрасно понимал, что доверить поместье им все равно что разрушить его собственными руками. Да, да. И я оправдала его надежды. Знаете, что сказал мне Стивен после смерти отца, когда речь зашла об Уингейт-Холле?
Взгляд герцога был неожиданно печален, словно он не слышал ее радостных интонаций. Но все же он спросил:
– Что же?
