– Дэниела, я не верю ни одному слову из тех сплетен, что ходили насчет вас. Но я бы очень хотел, чтобы вы сами рассказали мне обо всем, что тогда произошло... Я имею в виду у вас с Ригсби. Я хочу узнать правду. Поверьте, это очень важно для меня.
Дэниела вздрогнула и зябко поежилась, обхватив себя руками. Несмотря на жару, она почувствовала вдруг страшный озноб. Ей было тяжело вспоминать обо всем. Боль, стыд, ужас вновь захлестнули ее. Первым побуждением ее было бежать прочь от Моргана, от его внимательных ласковых глаз... и в то же время ей хотелось рассказать ему правду, хотелось, чтобы он не думал о ней плохо... Неужели он действительно не верит этим сплетням? Она так привыкла к тому, что все считали ее чуть ли не шлюхой, что сейчас ей было очень трудно поверить словам Моргана.
– А что, если вы ошибаетесь и все, что рассказывают обо мне, – правда? – спросила Дэниела, не глядя на Моргана.
Несколько мгновений Морган внимательно изучал ее печальное лицо, опущенные глаза, слабый румянец, вспыхнувший на щеках.
– Но ведь я не ошибаюсь, верно? – тихо спросил он.
Дэниела еще ниже опустила голову, не желая, чтобы он видел ее слезы. Но Морган взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.
– А теперь, моя отважная леди-разбойница, расскажите-ка мне все без утайки.
Голос Моргана звучал так ласково, так нежно, что она уже не могла справиться со слезами и громко всхлипнула.
Дэниела отвернулась и помотала головой.
– Я не могу, – тихо прошептала она. Тогда он обнял ее и прижал к себе.
– Он совершил над вами насилие? – спросил он сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как в нем нарастает ярость. Если бы здесь сейчас был Ригсби, он, не задумываясь, пристрелил бы негодяя.
Дэниела молча кивнула. Насилие. Она не могла произнести этого вслух. Все эти годы она гнала от себя это слово и воспоминания, уговаривая себя, что этого не было, что все это произошло не с ней, а с кем-то другим... Но Бэзил и его дружки не давали ей забыть.
Морган осторожно стер слезы с ее щек и принялся гладить по голове, словно маленького обиженного ребенка.
– Я сразу понял, что вы, должно быть, пережили нечто ужасное, что навсегда отвратило вас от близости с мужчиной.
Его ласковый тон и искреннее участие что-то отомкнули в душе Дэниелы, воспоминания о боли и унижении той ужасной ночи захлестнули ее с новой силой, и она, уже не пытаясь сдерживаться, зарыдала, уткнувшись Моргану в плечо. Молодой человек очень бережно обнял ее и прижал к себе, шепча на ухо ничего не значащие, но такие необходимые сейчас слова утешения.
Наконец она успокоилась и, подняв залитое слезами лицо, смущенно шмыгнула носом. Морган ласково улыбнулся.
– Ну что, стало легче?
Она кивнула, удивляясь про себя непривычному чувству надежности и защищенности, которое испытывала в его объятиях.
– А теперь вы можете мне рассказать все, что тогда произошло? Конечно, если это не слишком болезненно. Если не хотите, не рассказывайте. Я и так все более или менее понял.
Но, к своему удивлению, Дэниела вдруг почувствовала, что сама хочет рассказать Моргану, как все было на самом деле. Спасительное чувство, что он ей полностью доверяет, придало ей силы.
– Я ответила отказом на настойчивые ухаживания Ригсби, и это взбесило его. Он ворвался ко мне в комнату и принялся избивать меня с такой жестокостью, что я упала, едва не потеряв сознание.
Чувствуя, что в нем закипает ярость, Морган тем не менее попытался сдержаться и только крепче прижал к себе Дэниелу, словно пытаясь взять на себя часть ее боли.
– Он сорвал с меня одежду и швырнул меня на нее.
Дэниела вытерла вновь хлынувшие слезы и дрожащим голосом тихо продолжила:
– Я была так наивна, что даже не понимала, что именно он собирается делать, а он... он... – Она запнулась, не в силах описать остальное.
– Он набросился на вас. – Голос Моргана казался очень мягким, но в нем без труда можно было различить с трудом сдерживаемую ярость. Он чувствовал, как она дрожит в его руках.
– Да. Это было так ужасно! Я никогда еще не испытывала такой страшной боли, такого омерзения... Я кричала, но он зажимал рукой мне рот, а потом изо всей силы ударил... я почти потеряла сознание... Боже, как это было ужасно!
Морган продолжал обнимать ее, укачивая, как ребенка. Он ласково гладил ее по голове, прижимая горячие губы к ее виску. Постепенно она перестала дрожать, но не спешила покидать его надежные объятия и только еще теснее и доверчивее приникла к нему.
– И что сделал Бэзил, когда вы рассказали ему обо всем?
– Ничего. Он сказал, что я все придумала.
Морган был так поражен, что на мгновение отстранился от нее и заглянул в глаза.
– Но как он мог не поверить вам?
– Если бы вы только слышали, каким искренним и убедительным тоном рассказывал Ригсби о том, как я сама просила его... чуть ли не заставила... лишить меня невинности... Он смеялся... говорил, что я сама домогалась его, так что он просто не смог мне отказать...
