объявили за его голову! – И Полк потер свои жирные руки, словно уже видя перед собой гору золотых монет.
Такой ответ поверг Дэниелу в полное отчаяние.
Ей уже не приходится беспокоиться о том, приедет или нет за ней Бэзил. Ведь он просто ничего о ней не узнает!
– Прошу прощения, сэр, – смущенно кашляя, сказал Линдсей. – Но не послать ли на всякий случай и к виконту Хоутону? Мало ли, чем черт не шутит, что, если это и впрямь графская дочка? Как бы чего тогда не вышло. Знаете ли, все-таки она женщина... Если бы мы приняли за Благородного Джека какого-нибудь оборванца, а тут – девица благородного происхождения...
Хендрикс презрительно фыркнул:
– Подумай о чем ты говоришь! Разве леди станет рядиться в мужское платье без причины? А маска? А пистолеты? Да будь она хоть трижды благородной девицей, что с того! Костюм, оружие, вороной конь – все в точности. К тому же, держу пари, виконт Хоутон заявит, что и в глаза ее никогда не видел.
К сожалению, Дэниела была вынуждена с ним согласиться. Это было бы совсем в духе ее брата – заявить, что это вовсе не его сестра. А потом объявить, что его сестра пропала... сбежала с... ну все равно с кем. Когда еще отец узнает об этом! Ее кости успеют сгнить к тому времени, когда ее кто-нибудь хватится.
– Нет никакого сомнения в том, что это и есть Благородный Джек, – авторитетно заявил судья Полк. – Что с того, что она женщина? Посмотрите, какая она здоровая! Выше меня на целую голову! Ночью в темноте, в маске – да кто угодно испугается!
«Уж это точно, – злорадно подумала Дэниела, – ты бы наверняка испугался, жирный коротышка, едва увидел бы моих железных собачек! Да тебя бы только чуть припугнуть, все бы отдал! Жаль, видно, до тебя мне уже не добраться!»
– Думаю, у нас не должно быть никаких сомнений. Это Благородный Джек. Вы все поняли, Линдсей? – угрожающим тоном произнес мировой судья.
Тюремщик, видимо, действительно все понял, и, судя по взгляду, который он бросил на судью, ему это совсем не понравилось. Тем не менее он опустил голову и кивнул.
– Вот и прекрасно, – жизнерадостно объявил судья. – Мы повесим ее без лишних хлопот.
Смертельный холод охватил Дэниелу. Шутки кончились. На сей раз ей и в самом деле грозит виселица. Ах, если бы она могла как-то сообщить обо всем Моргану! Теперь это была ее последняя надежда! Только он и герцог могли подтвердить, что она – это она. Но боже мой! Ведь Морган предупреждал ее! Они не посмотрят на то, что она женщина и дочь графа!
Ее рука невольно сама потянулась к горлу. Она вспомнила, как Морган нежно гладил ее шею, уговаривая бросить опасное занятие, которое может привести ее на виселицу.
На ее глаза навернулись слезы. Она никогда не увидит больше Моргана, единственного человека, которого любила больше всех на свете. Если бы еще хоть раз взглянуть на него, услышать его голос, почувствовать на губах его поцелуй... Ах, зачем она убежала от него, да еще в этом костюме... Теперь Дэниела готова была проклинать свою собственную глупость.
Но она должна быть мужественной. Нельзя показывать этим людям, что она чего-то боится.
Глядя с любопытством на пленницу сквозь решетку, судья спросил у констебля:
– А как она объяснила свое появление в таком странном для леди костюме здесь, в нашем городе? Что она делала так далеко от дома, если она хотела убедить нас, что Гринмонт ее дом?
– Она сказала, что была с визитом в «Королевских вязах» у герцога Уэстли.
– Вот как? – Глазки сквайра Полка зло блеснули. – Это лишний раз доказывает, что все сказанное ею – откровенная ложь! Герцог Уэстли слишком важная птица. Он редко кого приглашает в свое поместье. Такой чести не удостаиваются даже пэры. Он, видно, полагает, что слишком хорош для простых смертных. Что уж говорить о столь подозрительной девице.
Несмотря на громкие протесты Моргана, Джером настоял на том, чтобы остановиться в придорожной гостинице перекусить. Морган был в отчаянии. Они провели в седле всю первую половину дня, но не нашли никаких следов Дэниелы.
Едва перешагнув порог полупустой комнаты, Джером бросил хозяину:
– Хлеб, сыр, две кружки эля, да поживее!
Изнывающий от нетерпения Морган с мрачным видом уселся за грубый дубовый стол, ворча себе под нос:
– Мы теряем драгоценное время.
– Но мы с раннего утра ничего не ели. Я, например, чертовски голоден и хочу пить.
– А что, если Дэниелу схватят, пока мы здесь прохлаждаемся?
В эту минуту появился хозяин с кувшином и двумя кружками.
– Обещаю тебе, мы не задержимся здесь надолго, – заверил Джером и сделал большой глоток из кружки, которую налил для него хозяин. Дождавшись, когда тот отошел, Джером сказал: – Я еще не успел сообщить тебе то, что рассказал мне королевский агент. Дело в том, что деньги от уорикширских заговорщиков привез в Рим вовсе не Бригс, как мы думали, а Чарльз Болтон.
Морган резко поднял голову. В его глазах мелькнул интерес.
– А что же Бригс? Он тоже был с Болтоном? Его кто-нибудь видел?
Джером покачал головой:
– Нет. Болтон был один. О Бригсе никто ничего не слышал.
