И все же вначале — и это врезается в память — «самозащита немой свободы». Это позднее стихотворение, но в поэзии Петровых «немая свобода» возникает рано — к несчастью, слишком, может быть, рано. Вот стихи 39-го года:
Как бы ни страшились, ни дрожали — Веки опустили, губы сжали В грозовом молчании могильном, Вековом, беспомощном, всесильном, И ни нам, и ни от нас прощенья, Только завещанье на отмщенье. Таков «тихий лиризм» Марии Петровых. «Ни ахматовской кротости, ни цветаевской ярости»…
Может ли свобода быть немой? И надолго ли ее хватает? Одно из поздних стихотворений Марии Петровых — «Немого учат говорить» — завершают строки:
Он мучится не день, не год, За звук живой — костьми поляжет. Он речь не скоро обретет, Но он свое когда-то скажет. Наверно, только так, «единственным неповторимым сердцем, таинственной единственной душой» и домалчиваются до стихов.
Где непрерывностью речитатива И прошлое и будущее живо. Стихов непритворных и порой настолько непроизвольных, что кажется, будто возникли они без ведома автора — созрев, сами разбили скорлупу и вылетели на свободу.
Анатолий Гелескул
Стихи тридцатых — семидесятых годов
«Кто дает вам право спрашивать»
Кто дает вам право спрашивать — Нужен Пушкин или нет? Неужели сердца вашего Недостаточен ответ? Если ж скажете — распни его, Дворянин и, значит, враг, Если царствия Батыева Хлынет снова душный мрак, — Не поверим, не послушаем, Не разлюбим, не дадим — Наше трепетное, лучшее, Наше будущее с ним. 25. VIII.35
«Стихов ты хочешь? Вот тебе»
Стихов ты хочешь? Вот тебе — Прислушайся всерьез, Как шепелявит оттепель И как молчит мороз. Как воробьи, чирикая, Кропят следками снег И как метель великая Храпит в сугробном сне. Белы надбровья веточек, Как затвердевший свет… Февраль маячит светочем Предчувствий и примет. Февраль! Скрещенье участей,
