Утро 13 ноября выдалось пасмурным. Со стороны деревни Борок появились 20 танков с красными флагами. Среди бойцов первого батальона, которым командовал лейтенант Коковихин, произошло замешательство. Противотанковые батареи тоже вовремя не открыли огонь. Пока связывались с командным пунктом полка, пока уточняли принадлежность танков, время было упущено. Немцы открыли уничтожающий огонь по батареям. Вскоре они ворвались в деревню Лынна. Батальон Коковихина вынужден был отойти к Вячково, где и занял оборону[252].
В это время второй батальон оказался совершенно не прикрыт слева. Майор Н. А. Шорин приказал ему отойти за линию железной дороги. Вскоре по приказу командира 310-й стрелковой дивизии полк перешел к железнодорожному разъезду Куколь.
14 ноября немцам удалось ворваться в деревню Вячково. Но у них уже не хватало сил, чтобы сделать последний бросок: «Несмотря на трудности, дивизия все еще надеялась своими пополненными шестью батальонами без поддержки тяжелой артиллерии, правда, при поддержке танков, захватить Волховстрой. Оглядываясь назад, можно сказать, что это выглядело как переоценка собственных сил. С советской стороны готовились к битве за Волховстрой крупные силы… Из-подо Мги были подведены 153-я стрелковая дивизия под командованием полковника Н. А. Гагена (переименованная потом в 3-ю гвардейскую стрелковую дивизию). Вместе с 435, 505 и 666-м полками, из которых два полка должны были выступить против 21-й дивизии. Еще 14 ноября из Ленинграда прибыли воздушным путем 1000 человек, из которых 400 были отданы 310-й стрелковой дивизии. Таким образом, недостатка в живой силе на советской стороне не было. Но что более фатально: несмотря на то, что 11-я и 21-я дивизии стояли в 8 км от Волховстроя, советская 54-я армия, очевидно, и не думала уходить из-под Синявино западнее реки Волхов. Об этом разочарованно писал в своем дневнике командующий группой армий „Север“. В штабе 54-й армии были голоса, которые поддерживали хотя бы частичное устранение „мешка“ (имеется в виду отвод войск из-под Синявино), чтобы высвободить силы для обороны Волховстроя. Но командующий армией генерал-майор Федюнинский был против этого, и он оказался прав»[253].
Из этого отрывка можно сделать вывод, что у немцев хорошо работала разведка. Они знали не только какие советские силы подтягиваются к рубежам города Волхова, но и что делалось в штабе командующего 54-й армией И. И. Федюнинского.
3-я батарея комбата Березовского 37-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона стояла на перекрестке дорог у станции Мурманские Ворота. Зенитчики хорошо видели, как горела деревня Вячково, как из нее вышли немецкие танки и самоходки. Они устремились к Волхову. Немецкие танкисты видели через открытые люки городские окраины. Прямой наводкой батарея открыла огонь по противнику. Командир орудия Н. Таран, корректировщик А. Падченко, заряжающий К. Бирко вместе с другими зенитчиками последними снарядами подбили танк и три самоходные установки противника. Немцы отошли[254].
Вдоль берега реки отходили к Волхову морские пехотинцы. Их поддерживал только один танк 16-й бригады под командованием лейтенанта Попова. Не было огневых средств, чтобы задержать врага. Старший политрук Н. К. Лапинский подсказал выход. Около Новой Ладоги был аэродром, где он видел, как снимали с самолетов отслужившие срок крупнокалиберные пулеметы ДШК. Несколько командиров из 6-й бригады морской пехоты отправились на машине к летчикам. Моряки выпросили у них шесть исправных пулеметов и 15 тысяч крупнокалиберных патронов. Среди моряков нашлось 18 хороших бойцов, знакомых с устройством пулеметов. Им дали команду изучить авиационные пулеметы за сутки[255] .
Немцы подтянули огненные средства и вновь ударили по морякам. 12 ноября моряки впервые получили приказ командующего 54-й армией генерала Федюнинского, в котором перед бригадой была поставлена боевая задача, указаны соседи по фронту. На левом берегу реки выходили на позиции передовые подразделения 3-й гвардейской дивизии, которые заменили фактически разбитую и обескровленную 311-ю дивизию. Левее моряков оборонялась 310-я дивизия. Все почувствовали, что командование серьезно взялось за укрепление обороны Волхова[256] .
Еще в начале ноября полки 3-й гвардейской дивизии ходили в атаки на Синявинские высоты. Сражение там шло отчаянное, не утихало ни на день, ни на час. Никто не отменял приказа прорвать блокадное кольцо, пробить коридор, через который можно было бы вывести на восток войска фронта. Участник событий военный корреспондент Александр Плющ в небольшой книге «Это — пехота» приводит письма и дневниковые записи немецких солдат, которые воевали на этом участке фронта. Солдат 291-й дивизии, второй противотанковой роты Адольф Вальбинер отметил в своем дневнике: «Всю ночь непрерывно била русская артиллерия. Снаряды ложились вокруг окопа, русский танк подошел к нашим позициям и полил смертельным огнем».
Солдат 506-го полка той же дивизии Вальтер Шель написал в письме на родину: «Зима и артиллерия убийственны. Если кому сказать, что мы переживаем тут, нас сочтут сумасшедшими. Вчера снова била русская артиллерия. Я три раза наполнил штаны. Пальцы на ногах отморожены. Тело покрыто чесоткой. Не знаю, выберемся мы отсюда или поляжем в сырую землю».
А вот еще запись другого солдата: «Русские очень метко бросают бомбы. Самолеты, волна за волной. Русская тяжелая артиллерия почти убила меня. Снаряд разорвался в трех метрах».
Ефрейтору Герману Вейвильду не помогла даже «Охранная грамота», которая должна была спасти его от пуль, осколков и снарядов русских, а также от окопных болезней. Он, как и многие солдаты и офицеры 291-й дивизии вермахта, получил только березовый крест[257].
291-я пехотная дивизия «Лосиная голова» формировалась в Восточной Пруссии. Она прошла с боями Прибалтику и крепко завязла в волховских болотах. После боев на синявинском направлении дивизия понесла большие потери. Ее отвели в тыл, пополнили и бросили в бой в направлении Войбокало — Кобона. Здесь во встречном сражении с 311-й стрелковой дивизией и моряками 6-й отдельной бригады морской пехоты 291-я пехотная дивизия немцев вновь была разбита. Ее полки в течение трех месяцев зализывали раны под Тосно и Любанью. Позднее, весной и летом 1942 г., «Лосиная голова» примет участие в разгроме 2-й ударной армии генерала Власова. Помня о своих поражениях под Волховом, солдаты 291-й пехотной дивизии с особой жестокостью будут расправляться с гибнущими в волховском «котле» от голода, мин и снарядов советскими солдатами[258].
Под Волховом немцам приходилось туго. В записной книжке пленного повара 484-го полка 259-й пехотной дивизии было записано: «Вчера завтракали 150, а ужин получили только 53. Какой кошмар!»
Гвардейцы 666-го стрелкового полка 3-й гвардейской дивизии генерал-майора Н. А. Гагена не думали, что им придется срочно оставлять позиции и отправляться по их понятиям в тыл. Тыла уже не было. Командиру первого стрелкового батальона старшему лейтенанту Семену Захарову была приказано в срочном порядке по железной дороге Волховстрой — Тихвин идти навстречу противнику. Для огневой поддержки батальону выделялась артбатарея и бронепоезд № 60 «Ленинградец». Старший адъютант батальона (так в то время назывался начальник штаба батальона) старший сержант А. Крылов впоследствии вспоминал: «Рано утром 10 ноября батальон прибыл на станцию Цвылево. От железнодорожников узнали, что Тихвин занят немцами. Железнодорожная связь работала хорошо. Связались с разъездом 192-й километр. „Немецкие мотоциклисты подходили к разъезду. Сейчас ни наших, ни немцев нет“, — ответили нам. Ускорили движение к разъезду. Заняли в его районе оборону, прикрывая железную и шоссейную дороги. Выслали разведку с задачей найти противника и наши части. Комбат и новый комиссар батальона старший политрук И. Кочинцев торопили людей с рытьем окопов. Прибыла разведка и доложила: „В трех километрах по дороге — движение колонны немцев“. Через некоторое время перед батальоном показались мотоциклисты, а за ними несколько танков и автомашин с мотопехотой. Неожиданный огонь батальона, артбатареи и бронепоезда ошеломил врага, вызвал панику. Оставив перед батальоном подбитый танк, мотоциклы, автомобили и трупы, немцы отошли в лес. Батальон потерь не имел»[259] .
Два дня батальон Захарова вел бой у разъезда с превосходящими силами противника. После минометных налетов немцы шли в атаку. Артбатарея опытного командира лейтенанта Барыбина и отважный экипаж бронепоезда не допускали танки к окопам батальона, подбив четыре из них[260].
Командирами рот и взводов в батальоне Захарова были в основном старшины и сержанты. Они
