– Не стоит. Да! Сегодня утром мне звонила ваша секретарша, Мэйлинь. Обещала зайти к нам, взглянуть на «Династию». Сказала, что для такого клуба, как наш, очень важно иметь парковочную стоянку.
– Рад, что она так считает.
– А еще она много чего рассказала мне о вас, старший инспектор Чэнь.
– Неужели!
– Все знают, что скоро вы станете начальником автоинспекции. И в самом деле, с вашими связями на самом высоком уровне для вас это ничего не стоит.
Чэнь недовольно нахмурился, хотя понимал, почему Мэйлинь так разрекламировала его. Ее красноречие дало свои плоды – Гу уже в нескольких местах собирал о нем информацию.
– Вы должны еще раз зайти к нам, старший инспектор Чэнь, – тепло пригласил его Гу. – Вчера вы провели у нас слишком мало времени. Нужно будет выпить за нашу дружбу.
– Обязательно, – пообещал Чэнь.
Видимо, его мать что-то заметила.
– Что-то случилось?
– Нет, мама, все в порядке, только мне нужно сделать один звонок.
Он набрал номер Мэйлинь и попросил ее проверить владельцев всех серебристых «акур». Она обещала немедленно выполнить его просьбу. Затем заговорила с ним о парковочной стоянке. Оказалось, все дело было в разграничительной линии. Если данный участок земли не был указан в плане города как стоянка для клуба, город может получить за нее значительный дополнительный доход. Ей нужно будет как следует изучить вопрос. Ближе к концу их разговора она услышала кашель матери Чэня и попросила разрешения поздороваться с тетушкой Чэнь.
Когда они поговорили и попрощались, старая женщина покорно улыбнулась и стала разогревать остывший обед. Маленькая комнатка на чердаке наполнилась запахом дыма от печурки, которая топилась угольным брикетом. Матери Чэня было не по силам возиться с печкой. Когда они жили вместе, то Чэнь по утрам выносил печку на лестничную площадку, а вечером затаскивал в комнату. Площадка была до того тесной, что в темноте люди постоянно на нее натыкались и сажали себе синяки. Но хотя он упрашивал мать переехать к нему, она упорно отказывалась покинуть привычное жилище. На стене в траурной рамке висела фотография его отца, грустные глаза под изборожденным глубокими морщинами лбом смотрели на сына.
Чэнь рассеянно поел тофу, заправленного кунжутным маслом и зеленым луком, после чего опустошил миску вареного риса.
Когда он собрался уходить, снова раздался трезвон его мобильного. Он нажал на кнопку связи и, услышав сигнал факса, раздраженно отключил его.
– Вижу, сынок, дела у тебя идут хорошо, – говорила его старая мать, спускаясь с ним к выходу. – У тебя есть сотовый телефон, машина из управления, секретарша, и сам главный управляющий звонит тебе во время обеда. Теперь ты стал частью системы, я понимаю.
– Нет, мама, я не считаю себя частью системы. Просто приходится работать внутри системы.
– В таком случае всегда твори добро, – сказала она. – Как говорит буддийская мудрость, «ничто не возникает без причины и ничто не остается без последствий».
– Я буду об этом помнить, мама, – ответил Чэнь.
Он понимал, почему его мать так часто говорит о необходимости творить добро в буддийском смысле. Озабоченная его холостяцкой жизнью, она каждый день воскуряла благовония в честь богини домашнего очага Гуаньинь, молилась о том, чтобы расплата за неправедные деяния ее семьи пала только на нее.
– О, тетушка Чэнь! – Малыш Чжоу выскочил из машины, держа в руке надкусанный пирожок. – Если вам понадобится машина, сразу звоните мне. Уж матери старшего инспектора Чэня я всегда готов помочь.
Мать слегка покачала головой вслед отъезжающей машине, заметив завистливые взгляды соседей.
Малыш Чжоу поставил диск с «Интернационалом» в стиле рок, но его героическое содержание не подняло настроение Чэня. Он велел Малышу Чжоу остановиться на перекрестке улиц Фучжоулу и Шаньдунлу.
– Зайду побродить в книжном магазине. Не жди меня, я вернусь пешком.
На улице находилось несколько книжных магазинов, как государственных, так и частных. Чэнь испытал желание зайти в один из них, где как-то раз приобрел книгу своего отца, посвященную изучению роли случайности в истории. Он уже забыл доводы книги, за исключением предания о том, как живущая во дворце избалованная овца послужила косвенной причиной падения династии Цзин. Тогда ему еще попытались навязать красочный плакат с девушкой в бикини, но он отказался. В самом деле, он не был почтительным сыном, не сумел оправдать надежд отца.
Он перешел на противоположную сторону улицы и направился в кафе-пельменную. Как и частные книжные магазины, эта маленькая закусочная была перестроена из жилого помещения на первом этаже. Простая вывеска извещала крупными иероглифами: «СУП С ПЕЛЬМЕНЯМИ ЯНЬПИ». Перед входом в кафе пожилой человек погружал пельмени в большой котел. В зале было всего три столика. На кухне, отгороженной от зала матерчатой занавеской, молодая женщина замешивала желтоватое тесто, добавляя к нему рисовое вино и мелко нарезанное мясо угря.
На стене висел плакат, на котором расписывались удивительные свойства пельменей яньпи: они готовились из очень тонкого теста, замешенного из пшеничной муки с яйцами и рыбным соусом. Чэнь заказал себе порцию пельменей, которые действительно оказались восхитительно вкусными, хотя и имели рыбный привкус. Привкус стал слабее, когда он добавил в суп уксус и зеленый лук. Интересно, подумалось ему, кто еще из клиентов-нефуцзяньцев додумался до такой заправки. Доев пельмени, он огляделся и заметил, что кафе находится совсем рядом от жилища Вэнь Лихуа, дома, где выросла пропавшая Вэнь. До него было не больше пяти минут пешком.
Он подошел к владельцу кафе, который вылавливал из котла готовые пельмени:
– Вы не помните человека, который несколько дней назад приезжал к вам в кафе на роскошном автомобиле?
– Во всем городе только у меня можно поесть настоящие яньпи. Так что люди приезжают сюда даже с другого конца Шанхая, чтобы отведать наших фирменных пельменей. Сожалею, но я не могу запомнить какого-то клиента только потому, что он приехал на дорогой машине.
Тогда Чэнь протянул ему свое удостоверение и фотографию человека, найденного убитым в парке.
– А его не вспоминаете?
Владелец в замешательстве покачал головой. К ним подошла девушка, посмотрела на фотографию и сказала, что запомнила одного клиента со шрамом на лице, только не уверена, тот ли это человек.
Чэнь поблагодарил ее и решил вернуться в управление. Иногда во время прогулки пешком ему думалось гораздо легче, но сегодня, добравшись до управления, он по-прежнему терялся в догадках.
В кабинете его ожидало только одно сообщение из государственного агентства по трудоустройству с названиями и номерами телефонов нескольких частных агентств. Проведя с трубкой в руке целый час, он получил такой же результат, как и прежде: немолодой и к тому же беременной женщине трудно найти работу в Шанхае.
Время шло, на столе росли груды бумаг, телефонные звонки следовали один за другим, Чэнь работал нервно и с напряжением, в дополнение ко всему он никак не мог забыть о намеке Гу на его связи в верхах, который его раздражал. Наконец он встал и проделал в своем закутке несколько упражнений тайцзи, но они не помогли ему расслабиться, а только напомнили о трупе из парка. Возможно, ему давно уже следовало заниматься тайцзи, как тот бухгалтер на пенсии, который хотя бы наслаждается внутренним покоем, существуя в полной гармонии со вселенской ци.
И как ему реагировать на предложение «отдохнуть» в Пекине? Вопрос тут не в том, чтобы принимать или не принимать какое-то решение насчет своей личной жизни, и секретарь парткома Ли вовсе это не имел в виду. Личная жизнь человека в Китае практически неотделима от политической жизни. Он мог бы поусерднее ухаживать за Лин, но его сдерживала ее принадлежность к семье высшего партийного руководителя.
Неужели он не может стать более независимым и смелым, пренебречь мнением окружающих, которые считают, что он старается пролезть в руководящие круги?
Повинуясь внезапному порыву, он протянул руку к телефону, вспоминая пекинский номер, но вместо
