– С таким учителем, как Лу Иностранец, успех гарантирован!
– Сегодня, после вечеринки, дам тебе новый рецепт, – пообещал Лу. – А все-таки – ну и везет же тебе, товарищ старший инспектор! Должно быть, твои усопшие предки сожгли связки благовоний в честь Бога удачи – а заодно и Бога очага.
– Моя матушка постоянно жжет благовония, вот только не знаю, кого именно она пытается задобрить.
– Зато я знаю. Богиню милосердия Гуаньинь. Как-то я видел, как она низко кланялась ее глиняной статуе – дело было лет десять назад, а то и раньше, – и спросил ее.
По мнению Лу, старший инспектор Чэнь стал любимчиком Богини милосердия – или любых других богов из китайской мифологии, приносящих удачу. В отличие от многих других «молодых образованных горожан» Чэня в начале семидесятых, после школы, не послали в деревню «на перевоспитание» – «учиться у бедняков и середняков». Так как он был единственным ребенком в семье, ему позволили остаться в городе. Поскольку он самостоятельно изучал английский язык, после культурной революции ему удалось поступить в Пекинский институт иностранных языков. На вступительных экзаменах он получил самый высокий балл. По окончании института его распределили на работу в управление полиции Шанхая. И вот теперь – еще одно доказательство удачливости Чэня. В таком перенаселенном городе, как Шанхай, где живут более тринадцати миллионов человек, жилищная проблема стоит особенно остро. А ему выделили отдельную квартиру.
Шанхайская жилищная проблема имеет долгую историю. В эпоху Мин Шанхай был маленькой рыбацкой деревушкой. Сейчас же Шанхай – один из самых процветающих городов на Дальнем Востоке. Иностранные компании и заводы растут в городе, как грибы после дождя, и приезжие прибывают со всех концов страны. Еще при гоминьдановцах жилищное строительство не поспевало за бурным ростом города. Когда в 1949 году к власти пришли коммунисты, положение неожиданно изменилось к худшему. Председатель Мао поощрял рождаемость; большие семьи при нем стали получать дополнительные карточки на еду, а дети ходили в бесплатные ясли. Вскоре все ощутили на себе катастрофические последствия перенаселения. Семьи, состоящие из представителей двух-трех поколений, ютились в комнатушке размером двенадцать квадратных метров. Жилье распределялось исключительно через трудовые коллективы. Заводы, школы, больницы и прочие организации получали ежегодную квоту на предоставление жилья от городских властей. Именно в коллективах решалось, какому работнику дать квартиру в первую очередь. Так, за Чэня ходатайствовал коллектив шанхайского управления полиции. Такая забота не могла не радовать.
В ожидании гостей он нарезал помидоры на гарнир и вспоминал детство. Когда они ходили в школу первой ступени, то часто, стоя под портретом «великого кормчего», председателя Мао, пели популярную в те годы песню: «Забота партии согревает мне сердце». В его квартире портрета председателя Мао не было.
Его новую квартиру трудно назвать роскошной. Кухни как таковой нет, только узкая ниша с двухконфорочной газовой плитой в углу. Над ней – навесной шкафчик. Настоящей ванной тоже нет: в крошечной кабинке едва хватает места для стульчака и зацементированного квадрата с душем из нержавейки. О горячей воде и речи быть не может. Зато имеется балкон, где можно хранить плетеные сундуки, запасные зонтики, покрытые ржавчиной латунные плевательницы – в общем, лишний хлам, который не умещается в комнате. Поскольку у Чэня ничего такого не было, он держал на балконе только складной пластмассовый стул и несколько книжных полок.
Ему квартира вполне подходила.
Кое-кто из его сослуживцев был недоволен тем, что Чэню предоставили такие привилегии. У одних стаж работы в управлении дольше, у других большая семья. То, что квартиру вне очереди дали старшему инспектору Чэню, казалось многим верхом несправедливости. Но Чэнь решил не обращать внимания на косые взгляды недовольных. Сейчас не время огорчаться по поводу завистников. Надо сосредоточиться на меню ужина.
Ему нечасто доводилось принимать гостей. Поэтому он решил готовить званый ужин по самым простым рецептам. Его поваренная книга была открыта на разделе «Несложные в приготовлении блюда». Однако вскоре выяснилось, что даже на приготовление самых простых закусок времени уходит довольно много. По мере того как на столе появлялись все новые яства, квартира заполнялась аппетитными ароматами.
Без десяти шесть старший инспектор Чэнь закончил накрывать на стол. Потер руки, довольный результатом своего труда. Он угостит друзей свиным желудком с китайской капустой, тонкими ломтиками копченого карпа на нежных листиках пряной зелени и очищенными креветками, сваренными на пару, в томатном соусе. Кроме того, Чэнь заранее заказал в ресторане морских угрей с луком-пореем и имбирем. Он открыл баночку паровой свинины «Мэйлин» и добавил к нему зелени – получилась еще одна закуска. На гарнир подал нарезанные помидоры и – отдельно – нарезанные огурцы. После прихода гостей он планировал еще приготовить суп на бульоне от консервированной свинины и рассоле из-под маринованных огурчиков.
Когда в дверь позвонили, Чэнь раздумывал, в какой посуде лучше подогреть шаосинское вино.
Первой пришла Ван Фэн. Она работала репортером в «Вэньхуэй дейли», одной из самых влиятельных китайских газет. Симпатичная, молодая, умная, – казалось, Ван Фэн обладает всеми качествами, необходимыми для журналиста. Но сейчас в руках у нее вместо обычного черного кожаного кейса была огромная коробка с тортом.
– Поздравляю, старший инспектор Чэнь! – сказала она. – Какая просторная квартира!
– Спасибо, – ответил он, принимая у нее торт с кедровыми орешками.
На то, чтобы показать гостье квартиру, ушло всего пять минут. Чэню показалось, что квартира ей очень понравилась. Она всюду заглядывала, открывала дверцы буфета, а в ванной даже встала на цыпочки и потрогала трубку душа над головой и новую душевую лейку.
– Надо же, и ванная!
– Я, как большинство шанхайцев, всегда мечтал получить квартиру в этом районе, – улыбнулся Чэнь, протягивая гостье бокал с шампанским.
– И вид из окна замечательный, – продолжала Ван Фэн, – почти как на картине.
Не выпуская бокала из рук, она подошла к окну и, опершись рукой о свежеокрашенный оконный переплет, посмотрела вниз.
– С тобой смотрится еще красивее, – заметил Чэнь.
Сквозь пластмассовые жалюзи в комнату проникали закатные лучи солнца; в их свете лицо ее казалось фарфоровым. Ясные миндалевидные глаза были достаточно длинными – явный признак решительного характера. Черные волосы каскадом струились по спине. На ней была белая футболка и юбка в складку с широким поясом из крокодиловой кожи, который подтягивал ее осиную талию и подчеркивал грудь.
Осиная талия. Эпитет, введенный в обиход Ли Юем, последним императором династии Тан, а также блестящим поэтом, который в нескольких прославленных стихотворениях изобразил восхитительные прелести своей любимой императорской наложницы. Поэт-император боялся, что нечаянно переломит ее надвое, если будет слишком крепко обнимать. Впрочем, считается, что обычай перевязывать девушкам ноги также зародился во времена правления Ли Юя. Что ж, подумал Чэнь, о вкусах не спорят.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
– «Талия так тонка, хоть девушку ставь на ладонь». – Хорошо, что он вовремя вспомнил цитату другого прославленного поэта: Ван могло не понравиться сравнение с наложницей Ли Юя, которая, как известно, плохо кончила. После падения династии Тан она утопилась. – Знаменитые строки Ду My бледнеют рядом с тобой.
– Очередной неискренний комплимент, позаимствованный у старинного поэта! – поддразнила его Ван Фэн.
Чэнь с радостью отметил про себя, что Ван постепенно становится самой собой. Когда они познакомились в редакции газеты «Вэньхуэй», Ван Фэн была энергичной, живой и веселой. Потом он услышал о том, что ее муж стал невозвращенцем. Он поступил учиться в японский университет; после того как истек срок действия его визы, он решил остаться в Японии. Естественно, Ван тяжело восприняла измену мужа. И только в последнее время начала понемногу оттаивать.
– Я говорю искренне, – сказал Чэнь.
– Теперь, когда у тебя появилась квартира, у тебя больше нет оснований хранить безбрачие. – Вскинув голову, Ван осушила бокал.
