Палатки казались покинутыми. Дюмарест замедлил шаг, когда приблизился к ним, ожидая оклика стражника или испепеляющей вспышки лазера. Но ничего не произошло, никто не подал признаков жизни, никто не скомандовал ему остановиться. Он подошел к палаткам и осторожно отодвинул входной клапан внешнего вестибюля. Он вошел внутрь. Горел одинокий факел, закрепленный на скобе. Комната была пустой.
Во второй комнате он нашел Кроудера.
Голый до пояса Кроудер растянулся на ковре. Верхняя часть его торса была покрыта рубцами страга, свисавшего из трубки, зажатой в правой руке. Его уши и нос были в крови, она затекла в углы остекленевших глаз. Его челюсти были плотно сжаты, а губы разведены в сторону так, что в смертельной гримасе он напоминал оскалившуюся собаку. Ногти левой руки глубоко вонзились в ладонь.
Дюмарест перешагнул через тело, размышляя, какое видение довело Кроудера до такой степени самоистязания, какую вину этот человек скрывал в своей душе… грех или презрение к себе. Может быть, неслышимые колебания, заполнившие это место, свели его с ума и довели до гибели. Он не был одинок.
У входа во внутреннюю палату валялся охранник. Он также был мертв. Другой охранник хныкал в углу, он пронзительно вскрикнул при приближении Дюмареста и стремглав выбежал мимо него в темноту и холод, к голодному морю. Сидящий на троноподобном кресле старик приветственно улыбнулся Дюмаресту.
– Ты Дюмарест, – сказал он. – Я видел тебя раньше – когда ты убил Мойдора.
– Ну?
– Я – Элгар, врач принца Эмменеда. – Он поклонился, и свет блеснул на его голом черепе, на электродах механических ушей. – Ты видишь нас не в лучшем виде. Место для лагеря было выбрано неудачно. Кажется, оно было фокальной точкой болезненных колебаний воздуха – как ты, возможно, видел.
Дюмарест кивнул.
– Они не отключили свои уши, как видишь, – сказал Элгар серьезно. – В отличие от них я принял нужные предосторожности. – И затем резко, почти без перехода: – Ты хочешь что-то спросить?
– Где принц?
– Ушел. Что еще?
– Куда он ушел?
– Куда-то. Что еще?
Этот человек либо был на грани помешательства, либо имел извращенное чувство юмора. Затем Дюмарест взглянул ему в глаза и понял, что здесь была третья причина. Врач оставался верен своему хозяину.
– Снаружи люди, они умрут, если их не накормить и не согреть, – сказал он. – Я надеялся, что принц предоставит им необходимое.
– Предоставит.
– Но как, если его здесь нет?
– Ты не производишь впечатление человека, которого остановит такая хлипкая преграда, – сказал старик резко. – Но силу применять не нужно.
– Разве я угрожал применить силу? – Дюмарест хотел, чтобы старик прекратил свою игру. В его голове пульсировала боль, и тошнота наполнила желудок. Ему нужна была пища, горячая ванна, лекарства и уход.
– Нет, – согласился Элгар. – Но я думаю, что если дойдет до этого, то даже принц не сможет сопротивляться твоим требованиям – без помощи своей стражи. – Его улыбка стала шире. – Но наш разговор бессмыслен. Сейчас я здесь за старшего. Приводи людей сюда. Пусть монахи Братства помогут им. Они получат пищу и тепло в полной мере моих возможностей.
И одежду с мертвых, подумал Дюмарест мрачно, и добычу с тел тех туристов, у которых нет причин возражать. Редкая возможность для тех путешественников, кому посчастливилось выжить.
Ленты намотались на катушки, замедлились в конце, щелкнули, когда заполненная кассета была вынута из гнезда и заклеена в защитный пластик, чтобы избежать повреждений при перевозке. Дин наблюдал за завершением этой процедуры. Ему нравилась неумолимая эффективность машин, равномерная работа автоматических устройств. Они были безопасны и предсказуемы и могли быть очень полезны в работе. Какая жалость, что люди не похожи на машины.
Он поднял кассеты и упаковал их в небольшой контейнер, украшенный печатью с гербом Киклана. Позже он изучит эти пленки, раздробит узор накопленных звуков, пропустит их через компьютеры, снабженные селекторными устройствами. Это займет годы, может быть, всю жизнь, но он найдет все, что они могут дать. А если у него не получится, то это сделают другие. Киклан располагал вечностью.
Он поднялся и отодвинул в сторону штору, рассматривая равнину за двойным стеклом окна, автоматически проверяя показания встроенных в подоконник приборов. Скорость ветра упала почти до нуля. Влажность была низкой, электрический потенциал не менялся, температура соответствовала ожидаемой. Взгляд на хронометр подтвердил предыдущую оценку. Буря длилась дольше, чем обычно; гораздо дольше, чем другие могли думать. Он предсказал ее длительность с точностью до минуты.
Это знание принесло ему удовлетворение.
– Господин.
Он повернулся. У входа в комнату стоял парень из его личной свиты. Он выглядел бледным, уставшим, под его глазами чернели круги. Дин узнал в нем одного из тех двух, которых он послал в горы собирать данные.
– Докладывай.
– Пробы воздуха были взяты как приказано, господин. – Парень вошел в комнату. – Образцы камней с гор… – Он засомневался. Никто не рассчитывал на то, что новички Киклана будут неподвластны эмоциям, но ожидалось, что они никогда не будут проявлять их. Он глубоко вздохнул. – Ответственный за взятие проб не
