том, что в рассказе об этих событиях в «Памяти и похвале Владимиру» эти болгары названы «серебряными».
Возражая им, Линниченко (ЛИНН) и позже Шахматов указывали, что в этом походе войско Владимира плыло на ладьях, а вспомогательные отряды передвигались по берегу на лошадях; а так передвигаться из Киева до Волги невозможно. С другой стороны, именно так, по Днепру и затем вдоль берега Черного моря удобнее всего двигаться в сторону Дуная.
В. Николаев выдвинул еще один веский довод в пользу тезиса Линниченко. Он привел сведение из Никоновской летописи, где сообщается, что Владимир выступил против «низовских болгар» (НИКВ с. 33). Но именно «Нижней землей» и «Нижней Болгарией» называли районы к югу от Софии до Охрида и дальше на юг. Например, в цитированной в главе шестой приписке из Хроники Манасия говорится именно о «нижней Охридской земле». Николаев нашел и естественное объяснение слова «серебряные», на котором строили свои доводы Грушевский, Греков и др. Он обратил внимание на сведения, опубликованные Татищевым, что Владимир отправился в поход против «болгар и сербян», т. е. против болгар и сербов (НИКВ с. 33–34). По- видимому, переписчик «Памяти и похвалы Владимиру» не прочитал правильно слово «сербян» и понял его как «серебряные».
В одной из своих работ замечательный русский византолог Ф. Успенский выдвинул гипотезу, что поход князя Владимира в 985–986 г. был в Дунайскую Болгарию и не против болгар, а наоборот: вместе с болгарами против Византии. По его мнению, тяжелое поражение, нанесенное византийцам в окрестностях города Ихтимана болгарским царем Самуилом, осуществилось с поддержкой отряда Владимира. Тогда Самуилу удалось освободить обширные болгарские территории, в том числе крупный
город Одрин.
Возможно, что именно в результате этого похода был заключен договор о вечной дружбе между болгарами и русскими, и усилились связи болгарских и русских христиан, приведших к 'крещению Владимира и Киевской Руси'.
Но если читатели захотят прочитать об этом в монографии 'История Византии' самого Успенского, то они обнаружат, что ничего такого там нет.
И в данном случае мы сталкиваемся с хорошо знакомой и почти что криминальной ситуацией.
Дело вот в чем.
Первый том 'Истории Византии' вышел в 1915 г.; второй должен был выйти в 1925-ом, и даже были отпечатаны корректуры. Однако издание было прервано. Потом оказалось, что рукопись исчезла; корректура же сохранилась, но… потерялся один печатный лист.
Что было на этом листе?
Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться: на этом листе должно было быть как раз описание событий вокруг войны Самуила с византийцами.
Что это — случайное совпадение? Простое невезение?
Болгарские книги и русская культура
О том, что в России в начале XI и — в отличном согласовании с нашей хронологической гипотезой — в начале XV в. появилось довольно много болгарских книг, и что книги эти переписывались и читались еще 2–3 столетия, пишут практически все исследователи.
Их роль оценивают по-разному. Некоторые считают, что это — и начало, и фундамент всей дальнейшей российской культуры. Другие видят в них лишь носители нового алфавита, якобы созданного византийцами, и византийских христианских идей, сводя таким образом роль болгар к своего рода 'одушевленному печатному станку'.
Мы оставим эти споры историкам.
Камень всплыл, а хмель утонул
Постепенно на Руси взяла перевес партия, которая выступала против связей с Болгарией и за союз с Византией. Борис и Глеб, сыновья Владимира 'от болгарыни', были убиты. 'Русский корпус', состоявший на службе византийского императора в конце X и в XI вв. (по мнению Приселкова, это были 'наемные северные варвары', 'вероятно, от тех варягов, которых Владимир в 980 году сумел отослать из Киева в Константинополь' (ПРИ с. 47)), принял участие в победоносных войнах Василия II против Болгарии.
Так шаг за шагом камень всплывал, а хмель тонул.
Варяги, норманны и римляне
Немецкий ученый Кох предполагал, что братья Владимира — Олег и Ярополк — были представителями латино-немецкой, т. е. католической западно-христианской партии киевских варягов (KOCH с. 146–147, цит. по НИКВ с. 58). По-видимому, этот взгляд отражает противопоставление киевских варягов “болгарской партии”, но, как показывают дальнейшие события, партия варягов вступила в союз с византийцами.
Попробуем взглянуть на эту гипотезу, имея в виду хронологические выводы, которые были получены выше в результате анализа хронологических данных.
Если — в соответствии с нашей Хронологической гипотезой, с проведенным выше анализом и с прямыми свидетельствами древних русских нарративных источников — патриарх Фотий был современником Владимира, то 'варяжский период' Рюрика приходится примерно на время отсутствия Святослава из Киевской Руси. Возможно, что Рюрик был представителем византийско-варяжской партии, временно захватившей власть; с поражением Ярополка и победой над ним Владимира возвысилась противостоящая варягам партия — назовем ее условно 'русской'.
По-видимому, эта партия поддерживала дружеские отношения с Болгарией (точнее, с династией Симеона — Шишмана).
Первые Киевские митрополиты
Знакомясь с историей установления христианства на Руси, сталкиваемся с неожиданной проблемой.
Естественно ожидать, что после массового крещения киевлян, после крещения самого Владимира и после того как христианство стало господствующей религией на Руси, Киев должен был получить «своего» митрополита (или епископа). Кто же был он? Каково его имя?
Оказывается, что существует путаница в данных о том, кто был первым Киевским митрополитом.
'Повесть Временных Лет' утверждает, что первым главой Киевской церкви был Феопемпт, который начал свое служение на этом посту в 1037 году. Но ведь это — без малого 50 лет после крещения при Владимире!
По этому поводу Приселков подчеркивал, что Древнейший свод 1039 г., как и его продолжение 1073 г. сообщали только об установлении в Киеве греческой митрополии в 1037 г. и называли первым митрополитом Феопемпта; а о том, как была устроена церковная иерархия Киевской Руси до этого года, и как установилась митрополия этого года, — в этих сводах не было известий. Согласно с этим, отмечал Приселков, мы не находим никаких имен митрополитов Киевских до имени митрополита Феопемпта и в ряде позднейших летописцев (ПРИ с. 39).
Ну что же — может быть, никаких Киевских митрополитов все это время так и не было?
Но в ряде других летописей мы видим совершенно иной взгляд на устройство церковной иерархии Киевской Руси между крещением Владимира и митрополией времени Ярослава. Они прямо называют имена первых русских митрополитов до Феопемпта. Однако здесь тоже встречаем разнобой. Некоторые дают эти имена предшественников Феопемпта в порядке Михаил, Леон и Иоанн, другие — в порядке Леон, Михаил, Иоанн (ПРИ с. 39).
Чем могло быть вызвано это расхождение?
Некоторые ученые (Приселков, Николаев, Чилингиров) считали, что оно возникло в результате попыток стереть в источниках информацию о том, какие люди принимали участие в крещении Руси, об их происхождении и церковной принадлежности.
К этому можно добавить: и прежде всего информацию о том, что это крещение было связано с «еретическим» болгарским христианством.
В картине событий того времени, в том виде как ее преподносит нам историческая
школа XIX–XX вв., мысль о том, что кто-то пытался убрать из летописей чьи-то имена, выглядит искусственным построением. В самом деле, почему кто-то стал бы просто так удалять из текстов имена заслуженных православных деятелей христианства? Только из-за того, что они были болгарами, русскими
