запретную информационную привилегию сионских мудрецов. А значит произошло недозволенное дрыгание писательской куклы. Которую, конечно же, дергают за ниточки и чревовещают за нее нео-фашистские кукловоды. А она лишь водит пером по бумаге да плямкает губами.
Не стану разубеждать, если Вы настаиваете на этом варианте. Вам, 'мессиям', конечно же виднее.
3.
О страхе.
'Вы выпустили в свет страшную вещь. Страшную потому, что она написана талантливой рукой... ее воздействие на психику сильнее, чем от 'Малого народа' Шафаревича и книг Григория Климова.'
Г-н Левин, при работе над 'Безымянным Зверем' не было задачи стращать и запугивать кого-либо.
Было побочное намерение в меру сил, с предельной достоверностью, аргументированно встроиться в бесконечный ряд мегабайтов информатики о роли жидовства на планете.
Если же говорить о воздействии подобного рода сведений на психику, то позвольте процитировать куда более весомые, чем 'Безымянный Зверь', высказывания умных мира сего, начиная с I века до новой эры.
Диодор (I в.до н.э.): 'Жиды не смешиваются с другими народами, а смотрят на них как на врагов'.
Тацит (II в.н.э.): 'Они презирают всё то, что нам свято, и делают то, что вызывает в нас отвращение'.
Мартин Лютер (XVI в.): 'Нет и не было под солнцем более кровожадного и мстительного народа, чем жиды. Они душат и уничтожают остальное население на том основании, что считают себя Богом избранным народом'.
Мария-Терезия (XVIII в.): 'Я не знаю худшей чумы для государства, чем жидовское племя'.
Вольтер (XVIII в.): 'Эта маленькая нация не скрывает своей непримиримой ненависти ко всем остальным народам. Ее представители всегда жадны к чужому добру, подлы при неудаче и наглы при удаче'.
Гёте (XIX в.): 'Они имеют веру, благославляющую их на обкрадывание чужаков'.
Наполеон (XIX в.): 'Всё жидовское дарование сосредоточено на лихоимстве и вымогательстве. С Моисеевых времен все жиды — ростовщики и угнетатели. Философскими учениями жидовского характера не изменишь, для них нужны исключительно специальные законы'.
Ференц Лист (XIX в.): 'Настанет день, когда для всех народов, среди которых живут жиды, вопрос об их поголовном изгнании станет вопросом жизни или смерти, здоровья или хронической болезни, мирного жития или же вечной социальной лихорадки'.
Евгений Дюринг (XIX в.): 'Враждебность, питаемая жидами ко всем остальным народам с незапамятных времен, носит интернациональный характер, а потому и решение жидовского вопроса лежит на обязанности всех государств. Жиды угрожают не тому или иному народу в отдельности, а всему человечеству'.
Лагард (XIX в.): 'Это чуждое тело вызывает в живых организмах других наций болезни, гниение и смерть. С трихинами и бациллами не ведут переговоров и не перевоспитывают их, а стараются уничтожить как можно скорее'.
Достоевский (XIX в.): 'Нахлынет всем кагалом еврей и наступит такая пора, с которой не только не могла бы сравниться пора крепостничества, но даже татарщина'.
Подобные мнения можно цитировать тысячами страниц — так же, как приводить тысячи международных примеров, когда доведенный жидовщиной до полной нищеты и вымирания народ взрывался истреблением и изгнанием евреев из своего государственного организма.
