камуфляже и в масках с жуткими прорезями для глаз, направят на «БМВ» короткие десантные автоматы. Но ничего не происходило. Минуты через три на кольцевой появился кортеж из длинного черного лимузина и двух джипов охраны с милицейским сопровождением. «Форды» включили проблесковые маячки, снялись с места, пристроились в хвост колонны и вместе с ней скрылись в потоке машин.
– Какое-то очень большое начальство, – прокомментировал Тимур и вернулся к делу. – Можете не считать, сегодня утром из банка.
Но Козлов отпрянул от пакета, как от гранаты с выдернутой чекой, выскочил из машины и кинулся к желтой «Волге», не разбирая дороги. В панике он даже забыл малярный валик. Тимур лишь пожал плечами. У каждого свои трудности. Давать взятку-гартам противно, а брать опасно. И еще не известно, что хуже. Но коль уж ты взялся за это дело, нельзя быть таким патологически трусливым.
Тимур бросил валик и пакет с деньгами на заднее сиденье и поехал на завод, досадуя, что с этим неприятным делом не удалось покончить и теперь придется придумывать, как его завершить.
В том, что Козлов не патологический трус, а человек с чрезвычайно развитой интуицией, Тимур убедился в тот же день, всего через час, который понадобился ему, чтобы доехать до завода. Перед самыми заводскими воротами дорогу его «БМВ» преградили патрульные «Жигули». Из машины вышли трое в штатском, два молодых, один постарше, лет пятидесяти.
– ГУБЭП, подполковник Свиридов, – представился старший, мельком, как они это умеют, показав служебное удостоверение. – Заглушите двигатель и выйдите из машины.
– Не спешите, – возразил Тимур. – Я не успел рассмотреть ваше удостоверение. Покажите еще раз.
От такой наглости подполковник слегка растерялся, но пожелание Тимура выполнил. Правда, не выпуская корочек из рук.
– «Подполковник Свиридов», – записал Тимур в блокноте, закрепленном на панели. – Теперь командуйте.
– Выйдите из машины, – повторил подполковник. – Руки на крышу.
Один из молодых оперативников обыскал Тимура, другой в это время залез в салон.
– Ничего нет, – доложил первый.
– Есть, – сообщил второй и показал на пакет с деньгами, лежавший на заднем сиденье. К пакету он не притронулся, из чего Тимур сделал вывод, что они знали, что искать.
На все происходящее с недоумением смотрел заводской сторож, который уже открыл ворота и не понимал, почему хозяин не заезжает.
– Что в пакете? – спросил подполковник.
– Деньги.
– Какие?
– Доллары.
– Сколько?
– Не понимаю, почему вы об этом спрашиваете, но не вижу причин скрывать. Двести тысяч.
– Вам придется проехать с нами.
– Я арестован? – поинтересовался Тимур.
– Задержаны.
– Вы уверены, что имеете на это право?
– Уверен.
– А по почкам? – предложил один из оперативников. – Чтобы не выебывался.
– Отставить! – буркнул подполковник.
Тимур бросил сторожу ключи от машины, велел загнать ее в бокс и сел в милицейские «Жигули». Привезли его на Петровку, завели в пустую комнату с решеткой на окне, с облезлым канцелярским столом и несколькими стульями. Один стул был металлический, с вделанными в цементный пол ножками. Комната для допросов, понял Тимур.
Но допрашивать его не спешили. Минут сорок он провел в полном одиночестве, пытаясь сообразить, что все это могло бы значить. У него не отобрали ни документы, ни мобильник, почему-то даже оставили на столе пакет с деньгами. Все это наводило на размышления.
Тимуру часто приходилось иметь дело с милицией. И в Осетии, и уже здесь, в Москве. Регулярно, как за зарплатой, наведывался участковый, проверял регистрацию у таджиков, работавших на разливочных линиях, получал свои сто долларов и три бутылки водки и удалялся до следующего раза. Заезжали опера из местного ОВД с плановыми и неплановыми проверками. Для них Тимур накрывал стол в банкетном зале при столовой заводоуправления, все кончалось затяжной пьянкой. Наскакивали залетные – менты непонятно откуда, наглые, нахрапистые. Начинали всегда одинаково: мы знаем, что вы делаете левую водку и финансируете банды боевиков в Чечне. Тимур вежливо приглашал их присесть и при них звонил начальнику райотдела: «Пришлите наряд. Тут какие-то люди выдают себя за милицию. У меня большие сомнения в том, что они те, за кого себя выдают». Этого хватало, непрошенные гости поспешно удалялись со страшными угрозами прийти снова и разобраться с черножопыми, которые устанавливают свои порядки в Москве.
С ГУБЭПом, Главным управлением по борьбе с экономическими преступлениями, Тимуру тоже приходилось соприкасаться. Обычно – в качестве свидетеля по делам оптовых торговцев водкой. Организация была серьезная, с ней приходилось держать ухо востро. Но пресмыкаться не следовало. В Москве уважали силу, а если человек пресмыкается, никакой силы за ним нет.
Тимур уже понял, что волей случая он оказался в центре операции ГУБЭП, нацеленной на изобличение, как они говорят, взяточников в Министерстве по налогам и сборам. О том, что там берут, знала вся деловая Москва. Но уголовные дела, которые возбуждала прокуратура, редко доходили до суда или разваливались в самом суде. И сейчас Тимуру предстояло решить, сотрудничать ему со следствием или уйти в несознанку. Ну,
