осетинскими чиновниками совещании по проблемам возвращения ингушских беженцев, садился в автобус вместе с другими членами рабочей группы. Со временем осмелел, приятно было ехать в «Волге», в то время как другие трясутся в автобусе.
Это было большой ошибкой.
II
Совещания высокого уровня проходили обычно во Владикавказе и в Назрани, экспертные группы собирались чаще всего в ингушском Карабулаке или в каком-нибудь поселке Пригородного района Осетии. На этот раз выбрали Чермен, конференц-зал районной администрации, бывшего райкома партии. Часа три обсуждали мелкие поправки к проекту совместного постановления, которое должны будут подписать президенты Галазов и Аушев. Спорили из-за каждой запятой, но вяло, нудно, как бы отбывая повинность. Все прекрасно понимали, что никакого результата это постановление не даст, как и три десятка таких же совместных постановлений, которые подписывались в разное время на разных высоких уровнях. И когда наконец закончили, словно свежего воздуха впустили в конференц-зал, все оживились, задвигались, потянулись в буфет, где глава районной администрации устроил для участников совещания небольшой фуршет.
Иса от фуршета уклонился: за рулем. Выезжая на трассу, связывавшую Владикавказ с Назранью, в который уж раз порадовался компактности Северного Кавказа. Как-то ему пришлось ехать на машине из Москвы в Питер, едешь и едешь, конца не видно. А здесь – сорок минут и дома.
На границе Осетии и Ингушетии, это место называлось черменский круг, было три блок-поста: армейский и два милицейских, ингушский и осетинский. Здесь обычно обменивались пассажирами таксисты. Осетинские водители наотрез отказывались ехать в Ингушетию. Чтобы не терять заработка, созванивались с таксистами из Назрани и здесь, на черменском круге, пересаживали клиента из одного такси в другое.
На осетинском посту выезжающие машины почти никогда не останавливали. А въезжающие с ингушскими номерами обыскивали и досматривали со всей строгостью: документы, путевые листы, заявки с указанием времени проезда и числа пассажиров. Что не так, поворачивай обратно. Установление режима свободного проезда через границу – об этом и шла речь в одном из пунктов постановления, которое обсуждали рабочие группы.
На этот раз «Волгу» Исы тормознули. Молоденький гаишник, совсем пацан, в тяжелом для него бронежилете, с таким же тяжелым для него «калашом», небрежно козырнул:
– Документы!
– Не видишь, дорогой, какая машина? – снисходительно поинтересовался Иса, протягивая удостоверение. – Читать не умеешь?
– Умею, – ответил гаишник. Но вместо того чтобы вернуть удостоверение и пожелать счастливого пути, включил рацию: – Товарищ майор, Мальсагов. Который в розыске… Слушаюсь… Выйдите, пожалуйста, из машины.
– Я в розыске? – изумился Иса. – Ты что говоришь?
– Выйдите из машины! – повторил гаишник и поправил на груди автомат.
– Ну, щенок, твое счастье, что у тебя нет звездочек на погонах, а то бы слетели, – пробурчал Иса, выпрастывая из «Волги» рыхлое тело.
От блок-поста подошел молодой подтянутый майор МВД, отдаленно знакомый, почему-то в парадной милицейской форме, взял удостоверение, цепко посмотрел на снимок, потом на Ису, приказал:
– Пройдемте.
– В чем дело, майор? – возмутился Иса. – Я сотрудник Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев!
– Разберемся.
В отличие от легковесных, наполовину стеклянных будок российской дорожной милиции, осетинский блок-пост был сооружением каменным, основательным, обложенным бетонными блоками, способными выдержать прямое попадание снаряда. Кроме дежурки, в нем было еще несколько комнат с железными дверями. В одну из них майор ввел Ису, предварительно постучав:
– Разрешите?
Это был обычный небольшой кабинет, только вместо окна в стену была вмурована вентиляционная решетка с толстыми, будто тюремными прутьями. За канцелярским столом расположился грузный пожилой подполковник в расстегнутом кителе, русский. За приставным столом, спиной к двери, сидел еще какой-то человек в штатском. При появлении майора подполковник поспешно и будто бы суетливо встал и со словами «Работайте, не буду мешать» вышел из кабинета.
Майор переставил от стены на середину комнаты стул, приказал:
– Садитесь, Мальсагов.
– Кто-нибудь скажет мне, что происходит? – возмущенно спросил Иса.
– Сейчас скажу, – пообещал майор и коротко, без замаха врезал ему кулаком по скуле так, что у Исы на мгновение потемнело в глазах. Он пошатнулся и плюхнулся на стул, потеряв равновесие.
– Вы!.. Ты!.. Что вы делаете?! Вы!..
– Молчать! – оборвал майор. – Будешь говорить, когда тебя спросят. Или хочешь еще?
– Хватит, Теймураз, он уже все понял. – вмешался штатский и повернулся к Исе, спросил с усмешкой: – Ты все понял, брат?
Иса обомлел. Это был Тимур Русланов. И тут же вспомнилось, где он видел майора: на допросе в бесланской ментовке. «Что же это такое? – лихорадочно пытался сообразить Иса, держась за вспухающую щеку. – Что это значит?»
– Тебе задали вопрос, ты не ответил, – с пугающей вежливостью напомнил майор.
– Да, все понял. Я все понял! – закивал Иса, хотя по-прежнему не понимал ничего кроме того, что
