Через три с половиной месяца он появился в Минвнешторге и выложил на стол министра увесистую рукопись, напечатанную на машинке с прыгающим шрифтом. Привыкший к тому, что деловые бумаги должны быть короткими, министр почуял неладное. Но вид у Похлебкина был довольный, как у человека, успешно сделавшего большую работу.
– Да это целый роман, – заметил министр, полистав рукопись, в которой было больше трехсот страниц. – Буду читать. А пока коротко. Не погорячились поляки со своим заявлением, что изобрели водку в 1540-м году?
– Они ошиблись примерно на пятьдесят лет.
– Значит, не в 1540-м году, а в 1590-м? – оживился министр. – Это на них похоже. Приврать они мастера.
– Вы неправильно меня поняли, – возразил ученый. – Водка у них появилась на полвека раньше – в 1505-м или 1510-м году.
– А на Руси? Когда она появилась на Руси?
– В период между 1431-м и 1448-м годами…
В 1982 году Международный арбитражный суд принял окончательное решение в тяжбе между Польшей и Советским Союзом за право на монопольное обладание бредом «водка». Все попытки поляков опровергнуть выводы, сделанные русским ученым Вильямом Похлебкиным в его фундаментальном исследовании, были признаны неосновательными. На международном рынке утвердился слоган: «Только водка из России есть настоящая русская водка».
Книга Похлебкина «История водки» в середине 80-х годов вышла в Англии и только после 1991-го года в России. К 2000-му году он был автором пятидесяти кулинарных книг, изданных на разных языках общим тиражом в сто миллионов экземпляров. А кроме того: книги о Сталине «Великий псевдоним», исследования «Внешняя политика Руси, России, СССР за 1000 лет», «Словаря международной символики и эмблематики», монографии «История внешней политики Норвегии». В 1993 году он стал лауреатом Международной премии Ланге Черетто, которая присуждалась интернациональным жюри специалистов из Англии, Франции, Германии и Италии за книги по культуре питания, правительство Финляндии наградило его медалью имени Урхо Кекконена.
Успех никак не повлиял на его образ жизни. Он по-прежнему жил бобылем в подольской «хрущовке» со старыми, местами отклеившимися обоями, с разбитым унитазом и кухонной плитой с отломанными ручками, а для включения газа пользовался лежащими наготове плоскогубцами. Не изменился и его характер, он стал еще нелюдимее, очень боялся грабителей, хотя в его квартире не было ничего ценного, кроме книг. И своими страхами накликал судьбу. В октябре 2000 года семидесятишестилетний ученый был убит в своей квартире неизвестными преступниками.
Убийц так и не нашли. Остались неизданными пятнадцать работ по скандинавистике, остались недописанными второй и третий тома «Внешней политики Руси, России, СССР за 1000 лет»…
В обширном творческом наследии ученого «История водки» занимает особое место. Значение этой работы увеличивалось по мере того, как на мировом рынке обострялась борьба за обладание раскрученными брендами – торговыми марками, гарантирующими массовый покупательский спрос. В эту борьбу постепенно втягивалась и Россия со своей «настоящей русской водкой». На внутреннем же рынке шла ожесточенная грызня всех со всеми. Государство обкладывало производителей водки все новыми и новыми акцизами, производители изобретали все более изощренные схемы ухода от налогов, для увеличения продаж своей водки воровали рецептуру, названия и даже этикетки более удачливых конкурентов, пользуясь неопределенностью законодательства. Единственное, в чем государство и владельцы ликероводочных заводов сходились – в борьбе против «паленой» водки, занимавшей больше половины алкогольного рынка России.
II
Полковник Михаил Юрьевич Панкратов уже забыл, когда последний раз ездил на метро. Ассоциация «Русалко», в которой он был заместителем председателя по безопасности, купила ему машину, новый «Фольсксваген-пассат», оплачивала кооперативный гараж. До гаража было четыре остановки на троллейбусе, но Панкратов в троллейбус садился редко, предпочитал ходить пешком. За эти двадцать минут он успевал обдумать все ожидающие его дела, выделить главные и спланировать день так, чтобы никуда не спешить и всюду успевать. Не любил он спешки, считал ее признаком неряшливости и к людям, которые вечно куда-то спешат и никуда, понятное дело, не успевают, относился с нескрываемым пренебрежением.
Таким был председатель «Русалко» Серенко, с которым у Панкратова сразу сложились неприязненные отношения. Пустой человек. Он словно бы боялся, что его заподозрят в несоответствии должности и потому постоянно создавал иллюзию бурной деятельности. В кабинете у него одновременно трезвонили телефоны, в приемной по полтора часа ожидали посетители с пустяковыми вопросами, которые можно решить за три минуты. Вечно у него были срочные совещания в Министерстве сельского хозяйства, в комитетах Госдумы, занимающихся алкогольным законодательством, в налоговой инспекции. Он напоминал Панкратову работающий на предельных оборотах двигатель без приводных ремней, связывающих его с жизнью, и потому работающий вхолостую. Но шуму и грому было много.
В свое время Панкратов решительно отказался от предложения Пекарского, фактического хозяина «Русалко», занять должность заместителя председателя ассоциации, хотя был без работы и не рассчитывал на то, что в каком-то другом месте ему предложат зарплату в пять тысяч долларов в месяц. Объяснил прямо: «Не сработаюсь с Серенко. Не стоит и пытаться, мы слишком разные люди». И дал согласие только когда Пекарский заверил, что служба безопасности будет самостоятельным подразделением в составе ассоциации и станет подчиняться председателю лишь формально.
Не нравился Панкратову Серенко. Он навел справки и с удивлением узнал, каким образом уроженец Днепропетровска Серенко оказался в Москве. После окончания заочно местного института пищевой промышленности он занимался поставками сахара по бартеру нефтяникам Сургута в обмен на солярку и горючесмазочные материалы для посевной. Бартер в те годы был единственным способом товарообмена, не то чтобы незаконным, но и не вполне законным, так как законодатели не успевали реагировать на быстро меняющуюся обстановку в стране. Проценты за посредничество, которые получал Серенко, десятки тысяч теми еще, советскими рублями, привлекли внимание ОБХСС, на него завели уголовное дело по статье 153, часть 3 Уголовного кодекса РСФСР за «коммерческое посредничество, осуществляемое частными лицами в виде промысла или в целях обогащения», что грозило лишением свободы на срок до пяти лет. Дело удалось замять, но Серенко понял, что в Днепропетровске ему ходу не будет.
Так случилось, что его старшая сестра, живущая в Москве, в это время развелась с мужем, оставив его фамилию. Серенко зарегистрировал брак с ней, прописался на ее жилплощади, через полгода развелся, разменял квартиру с большой доплатой и стал полноправным москвичом. Было не совсем понятно, каким
