– С кем, блин?! – не расслышал Протасов.
– С Кристиной Бонасюк.
– Не понял! Где ты ее раскопал?!
– Что, баба есть? – сразу оживился Вовчик. – Где баба?!
– Не для тебя, козла, – с расстановкой сказал Андрей. – Прихлопни-ка пасть, жлоб, пока гланды не вырвали.
Андрей опустил руку на пояс, где дремал пистолет. Свой «браунинг» он отыскал в приднепровских кустах на следующий день после возвращения в Киев. Тщательно почистил, смазал и, естественно, прихватил с собой.
– Ты чего, был в Киеве?! – Протасов придавил к стулу попробовавшего было подхватиться Вовчика. – Беда с этим селом, – как бы извиняясь, обронил Протасов. – Раз на грудь принял, и все. Хана. Пока, блин, кого не оттрахает, или не ухайдохает, не успокоится.
– Сиди, падло! – зарычал он Вовчику, – закопаю, в натуре.
– Я был в Киеве, – подтвердил Бандура.
– А пацаны?
– Из Крыма я вернулся один.
Протасов почесал стриженый затылок.
– Вот, блин… – только и сказал Валерий.
Проглотив последний кусок мяса, Андрей приступил к рассказу. Описал, как оставил Армейца с пулей в груди посреди степного Крыма, в маленькой деревенской больничке.
– Доктор там, такой… надежный. Обстоятельный, что ли. Очки, халат. Лицо строгое. На настоящего доктора похож. Больше о судьбе Эдика я ничего не знаю…
Протасов грустно покачал головой.
Когда же Бандура поведал, в каких обстоятельствах довелось расстаться с Атасовым, Протасов вздохнул со всхлипом, и утер краешек глаза своей граблеподобной ладонью.
– Вот значит, как обернулось…
В сочетании с великанскими размерами и грозным видом дрожь в его голосе прозвучала таким режущим диссонансом, что у Андрея тоже защипало глаза.
– А Гримо? Гримуха-то как?..
– Пес в ангар рванул. А потом все взорвалось. И, ни Гримо, ни Атасова я больше не видел…
– Голимый расклад, – печально сказал Протасов.
Слово «погибли» крутилось на языке у обоих, но так и не было произнесено. Андрей, сделав над собой усилие и повел рассказ дальше. Поведал, как захватил такси на Ай-Петри, как обнаружил особняк Бонифацкого и как, в конце концов, завладел дипломатом с бриллиантами. О ночном приключении в горах предпочел не распространяться. А рассказ о возвращении в Киев вообще занял у него не более двух минут.
– Я через Арабатскую стрелку из Крыма выскользнул, – сообщил Андрей собутыльникам. – Ну, и строго на север держал, пока почти до Харькова не добрался.
Волына неожиданно закашлялся. Протасов грохнул его пятерней по спине.
– Значит, все путем? Камни у Аньки? – спросил Протасов, который и торчал-то в Херсонской области главным образом потому, что был на все сто убежден: Ледовой всем подельникам без разбору пустит кровь.
– Виктор Иванович еще сидит? Я, блин, думал, что тебя, либо крымская братва пришила, либо легавые запаковали. Или, на худой конец, Виктор Иванович глотку перерезал, – немного оживился Протасов.
Андрей поежился.
– Виктор Ледовой убит, Валера. Неделю назад, – сообщил он, наблюдая, как вытягивается лицо собеседника.
– Ни хрена себе расклад! Ты гонишь?! – вытаращил глаза Протасов, его лицо посинело, глаза полезли на лоб, отчего Андрею пришло на ум, что приятель, вместо самогона глотнул ацетон. – Гонишь!
– Отвечаю. Анька его замочила. Вроде как Виктор Иванович перепил, когда его из тюрьмы выпустили…
– Так его выпустили?! – Протасов взялся за голову. – Ни хрена себе, попадание!!!
– Выпустили, – подтвердил Андрей. – Он хватился камней и нажрался. Или нажрался, а потом хватился. Я не в курсе, меня в городе еще не было.
– Ну?!
– Что ну? Отмудохал Аньку по первое число.
– Ты откуда знаешь, как дело было, блин?!
– Артем Павлович рассказал, – ответил Бандура скромно.
– Кто-о?! – окончательно позеленел Протасов.
