хлопнул себя по лбу.
– Я и забыл! Склероз, брат. – Андрей вытащил из внутреннего кармана толстую пачку денег, перебросил ее Протасову.
– Что за валюта? – спросил Протасов ошеломленно.
– Баксы… Пять кусков зелени. Твои.
– Мои?!
– Угу. Артем Палыч двадцать штук отсыпал. За героизм, проявленный в Крыму. Я подумал, что будет справедливо разделить деньги поровну. Между всеми нами. Пять тысяч – твоя доля, Валера.
Протасов снова налил, а потом принялся смущенно вытягивать мизинцем мошку, ухитрившуюся утопиться в его стакане.
– Выгорит твоя тема, не выгорит, а пять штук никому не помешают, – деликатно сказал Бандура.
Вовчик попробовал было потянуться к деньгам, Протасов ухватил его руку и буквально пригвоздил к столу.
– Хорошо, что вспомнил, – рассеянно сказал Андрей, постаравшийся не заметить этой маленькой сценки. – У меня после Крыма – голова совсем дырявая. Столько событий разных, Ледовой, Анька, Бонифацкий… Мозги матом встали…
– Тут у кого хочешь, встанут, – согласился Протасов печально. Сгреб деньги, сунул в карман спортивных штанов.
– В который раз отцу блок солдатского «Кэмела» покупаю, а отправить – руки не доходят, – пробормотал Андрей, уже собираясь уходить. – Боюсь, снова сам скурю… Отец «Приму» без фильтра любит, так что «Кэмел» – в самый раз.
– «Визант», – тихо произнес Протасов.
– «Винстон», дерево ты неумное, – поправил Вовчик, хихикая, – «Вин-стон». По-любому.
Протасов поглядел на него, как на таракана в тарелке.
– «Визант», мудак. Я сказал «Визант». Были такие сигареты. Давно…
– Не слыхал ни про какой «Визант», – горячо заявил Вовчик. – Гонишь ты, земеля.
– Это потому, Вовка, что ты, к твоему сведению, полный мудак. Окончательный. Если б проводили чемпионат мира среди мудаков, ты бы, Вован, в натуре, занял второе место.
– Почему не первое?
– А потому, Вовчик, что ты мудак, – пояснил Протасов. – Слышь, Бандура, сигарету мне дай.
С этими словами Протасов протянул пятерню. Андрей протянул ему сигарету.
– Ты же не куришь, Валера?
– Закурю.
– Развезет, – предрек многоопытный Вовчик. – Дрова будут, зема. По-любому.
Протасов не внял, через мгновение окутавшись облаком табачного дыма.
– «Визант», – повторил он, прокашлявшись. – «Визант». Были такие сигареты. Кубинские. Мой старик только их и курил. Говно конкретное, а ему – нравились. Специально за ними в Киев ездил. В «Гавану».
– Куда?
– В «Гавану», блин. Был такой магазин. На Красноармейской. Торговал кубинским табаком. Старик три блока брал. На месяц еле хватало.
Бандура и Вовчик примолкли, внимательно слушая Протасова.
– Как старик со смены возвращался, чад на кухне стоял, дыхнуть, блин, нечем.
– Он в автопарке работал, – продолжал Валерий задумчиво. – Мужики мне говорили, старик в гараже головку блока голыми руками выдергивал. Сип – есть. Легко. Здоровый был буйвол. Гора…
– Больше тебя? – уточнил Бандура деликатно.
Протасов пожал плечами.
– Может и так… Помню, ружье у старика было. Двустволка. На охоту он редко ходил, а ружьишко лежало, для порядку. Как-то раз, мы с Эдиком решили стрельбануть с балкона…
– С Армейцем?! – поразился Андрей.
– Ну да. Мы с этим задохликом на одной улице выросли. Только я на год раньше в школу пошел. И учился, блин, в старшем классе… пока это… – Протасов замялся, – пока… эти клоуны… Бандура, в натуре, на второй год меня не оставили…
– А… – Андрей подавил улыбку.
– Тут я, блин, прямо в их класс и попал. Конкретно. За одну парту к этому рахиту…
– К Эдику?
– Точно. Он, блин, такой заучкой был, – мрак, Бандура. Отличник с примерным поведением… Ссадили нас, чтоб он меня это… подтягивал…
– Ну а ты? – спросил Андрей, попытавшийся представить Протасова и Армейца за одной партой. С пионерскими галстуками на шеях.
