– Я все отдам! – пролепетала Мила Сергеевна, чтобы выкроить хотя бы минуту. – Камни отдам. Деньги. Только не убивай!
– Конечно, отдашь. На хрена тебе столько монет в могиле…
– Только не убивай меня! – взмолилась Мила Сергеевна через слезы.
Витряков почти разжал пальцы.
– Где камни? – спросил он, подумав, что ради такой кучи дензнаков позволит ей пожить. Еще какое-то время.
Мила лихорадочно соображала, чтобы такого правдоподобного соврать, когда задняя дверца распахнулась. Машина покачнулась. Кто-то не вскочил, а скорее влетел на сидение.
– Ни хрена себе! – воскликнул Бандура, наблюдая за жестокой расправой. – Чем это она его так раззадорила?…
Сцена за затемненными стеклами «Мазды» осталась за кадром для редких прохожих. Лишь Андрей не спускал с иномарки глаз. И был под впечатлением.
Как это случалось не раз, прагматичная и осторожная часть его сознания пришла в противоречие с героической.
Андрей вытащил из бардачка «Браунинг», снял с предохранителя и передернул затвор. Выбрался наружу, метнув пытливый взгляд в сторону джипа. На него никто не смотрел. Бандитов, в свою очередь, тоже заворожила расправа. Отбросив осторожность, Андрей рванул к «Мазде».
– Сидеть не рыпаться, говнюк!
– Что?! – задохнулся Витряков. Расстановка сил кардинально изменилась. Его паровоз ушел.
– Заглохни, гнида! – рявкнул Бандура. – Дамочка, заводите мотор!
Мила не пошевелилась, безмолвная, как манекен для краш-теста.[108]
– Ты, падло, знаешь, на кого наехал?! – наконец, очухался Витряков, стервенея от собственного бессилия.
– Ага, – сказал Бандура, – на вонючего узколобого мудака. Так что заткни плевалку. Завалю.
В продолжение этого короткого и выразительного диалога головорезы Витрякова окружили «Мазду», как стая гиен взобравшегося на скалу бабуина.
– Заводи шарманку, коза!
– Парень. Тебе шибздец, – обещал Витряков.
– У твоих пацанов моющий пылесос имеется? – спросил Андрей, наклоняясь к Витрякову.
– Пылесос? – не понял Витряков. – Пылесос?!
– Ну да. Пылесос, тварь. Твои, падло, мозги из салона отсасывать. Тон был таким, что Витряков перестал дышать, ожидая выстрела.
– Вели своим козлам отвалить от машины! Ну, козел, живо! – рука с пистолетом слегка вибрировала. Колебания передавались стволу, тыкавшемуся в затылок, словно щенок в поисках вожделенного соска.
– Ну!!! Считаю, падло, до трех, два уже было!..
– Филя! – не своим голосом приказал Витряков. – Осадите коней, пацаны. Слышите?! Назад.
– И ключи от джипа сюда, сука!
– Филя, дай ключи.
Шрам беспрекословно подчинился.
– А теперь, поехали, детка, – распорядился Андрей, почувствовав себя хозяином положения. Связку ключей он спрятал в карман.
– И не нервничай ты так, – подбодрил Милу Андрей, едва они отъехали метров на сто. – А то в кого- нибудь врежешься. Нервные клетки не восстанавливаются, между прочим. Тише. Худшее позади.
– Для тебя все только начинается, – пообещал Витряков. Леня буквально исходил злобой. Он уже вполне взял себя в руки и помышлял исключительно о реванше. – А что до тебя, сучка…
Бандура не дал ему закончить.
– Зато для тебя заканчивается! – выкрикнул он, и врезал Витрякову по черепу. Леня повалился на Милу. Та громко ойкнула. Машина вильнула на встречную.
