мысли об этом Бонику становилось дурно. Но, он ничего не мог поделать. Не даром говорят: седина в бороду, бес в ребро.
– Ты мне голову кружишь, котенок, – бормотал Бонифацкий, не в силах оторваться от аккуратно выбритого лобка.
– Как дурь? – Юлия подошла вплотную. Боник приник губами к атласному животу, слизнув капельки воды.
– Ой! Щекотно, б-дь! – взвизгнула Юля.
– Не матерись.
– А Винтарю посрать.
– Не ругайся, говорю. Я тебе не Витряков.
– Ты классный. А он мне и самой остоеб. И член у него горбатый какой-то. Толстый. Как всунет… Больно, б-дь. Когда ты его на хер пошлешь, Вацик? Как обещал?
Пока Боник собирался с ответом, запищал мобильный. Бонифацкий, кряхтя, потянулся за трубкой.
– Я слушаю?
– Вацик? Это ты?! – пролаял из динамика Витряков. Поморщившись, Боник немного отстранился:
– Я слушаю, Леня.
– Легок на помине, поцовей. – Юля скорчила гримасу.
– Тише ты! – шикнул Бонифацкий, зажимая пальцем микрофон.
– Чего ты его сцишь?
– Ты не один? – насторожился из Киева Винтарь.
– С чего ты взял, Леня? – несколько нервозно спросил Боник.
– А вроде баба болтает?
– Телевизор.
– А… – ответ навряд ли удовлетворил Витрякова, но сейчас ему было не до выяснения подробностей.
– Слушай, Вацик, тут полный пипец! Этот Поришайло, сука, по беспределу на нас накатил. Такое, б-дь на х… устроил! Смерть, б-дь на х… мухам! Ты понял?!
– Что стряслось?
– Что стряслось?! – переспросил Витряков, и его голос задрожал от бешенства. – Я тебе скажу, б-дь на х… что! Я вчера с твоими гавриками перебазарил…
– С Павлом Ивановичем?
– И с ним тоже, б-дь. Он нам своих пацанов прислал.
– Из конторы?
– Нет, б-дь на х… из балета. – Витряков сцедил слюну через зубы. Боник так не умел. И вообще никогда не пробовал.
– Поехали мы сегодня на точку…
– На ликероводочный склад? – уточнил Вацик.
– Ну. – Витряков замолк, заново переваривая пережитое.
– Я слушаю, Леня.
– Я, б-дь на х… счастлив, что ты слушаешь. После склада я с фазаном этим сраным стрелу, б-дь, забил. В одиннадцать утра.
– С Артемом, в смысле?
– Нет, б-дь, с папой римским. А он, шкура, видать нас еще от гостиницы пас. И когда мы на стрелу через сраный лес перлись, они нам, б-дь, такую прочуханку устроили! Конкретную, б-дь! Ебическая сила! Ты, б-дь на х… слушаешь, или нет?!
– Слушаю, – сказал Боник. А что было еще говорить?
– Сучары! Шкуры! – Витряков сорвался на крик. – Из автоматов посекли. Помидора замочили. Кашкету граблю зацепило. Мы с Филей в норме, а всех твоих эСБэУшников к драной бабке, в капусту! Ты слушаешь, Боник?
– Да, – кивнул Бонифацкий, и одернул Юлькину руку, устроившуюся было на пенисе. – Не сейчас!
– Фи! Противный.
– Умолкни!
– Чего ты там говоришь? Не понял?!
– Это телевизор. Возвращайтесь в Ялту, Леня.
– Я этого, б-дь, Поришайлу, в очко трахну… Это, б-дь на х… война.
