– Включи мозги.
– Полянский, – неохотно отвлекся Протасов, державший несчастного компьютерщика про запас как раз для подобного случая.
– А подробнее можно? – потребовала Мила.
Да есть тут ком[70] один, – пренебрежительно махнул Валера. – Лох, каких мало. Конкретный. Компьютеры собирает в детском саду. Мы его прошлой весной поимели. Наказали за то, что на нашу территорию без спроса влез. Как врубили, что б ты догнала, счетчик…
– Производственное, – подтвердил Валерий.
– Не пойдет.
– Почему это, не пойдет? – удивился Протасов.
– Людей на фирме много?
– Человек десять. Студентов разных гребаных. Заучек, е-мое. Очкариков, чтобы ты въехала в тему.
– Не годится, – отрезала госпожа Кларчук. – Побежит твой Полянский в милицию.
– С каких таких пирогов? Раньше не бегал! – возразил Протасов. – Значит, и сейчас сдрейфит. Кишка, блин, тонка, по милициям гасать.
– Напугать предпринимателя, чтобы он мзду за крышу отщелкивал, это одно, – холодно пояснила Мила Сергеевна, еще раз подумав про себя, что странная картина вырисовывается – провинциальный гаишник хвастает, как мелкого предпринимателя из столицы поставил на бандитский счетчик. – При вымогательстве он деньги отдает и, вроде как, ничем более не рискует. А подставиться под хищение кредита, который, к тому же, мимо рта проплывет – это две большие разницы, как говорят в Одессе.
– Почему? – искренне удивился Валерий.
– Потому, Валера, что СдерБанк – государственная структура. Твой Полянский, если до сих пор на свободе, не дурак и должен понимать: хищение государственных средств – не его уровня занятие. Ему за это не то, что по рукам дадут, тут без головы в два счета остаться можно. По-твоему, Полянский полный кретин?
– Не знаю… – несколько растерялся Протасов, – по мне, так лох ушастый. Бандерлог, е-мое.
Мила вздохнула:
– За художества с кредитом государственного банка у твоего Полянского и прокуратура, и УБЭЗ, и УБОП, и СБУ, уже через месяц на голове будут сидеть. У него же живая фирма. Ему потом только две дороги – или в бега, или в тюрьму.
– Да пополам мне его проблемы, – вскипел Протасов, – по-по-лам.
– Так ему и скажешь, когда на подписание кредитного договора поедете…
– Куда он денется?!
– Я твоего Полянского не знаю, конечно, но лично я бы и под дулом автомата в банк не пошла.
– Тебя блин послушать, так можно блин, подумать, что эти самые сраные государственные средства не расхищают? Их тырят налево, блин, и направо, киска. Аж гаи, е-мое, шумят.
– Расхищают, кто спорит, – согласилась госпожа Кларчук. – Но, не мелкие же предприниматели! Ты вообще головой хоть иногда думаешь?!
Валерий, посидел минут пять, усиленно работая мозгами, а потом выпалил фамилию, при одном упоминании которой Миле Сергеевне показалось, что на нее обрушился потолок.
– Бонасюк, – ляпнул Протасов, – Бонасюк конкретно подойдет.
– Кто? – задохнулась Мила, разом припомнив и злосчастную баньку, и Анну Ледовую, и Вацлава Бонифацкого, и все, что за этим вскоре последовало.
– Есть тут один плуг конкретный, – как ни в чем не бывало продолжал Протасов, которому и в голову не приходило играть роль крымского гаишника Вардюка. Роль давно была сыграна и забыта. – Образина толстожопая. Все для меня сделает. Аж бегом.
– Откуда ты его знаешь? – Мила облокотилась на стол, чтобы не упасть.
– Да я, можно сказать, его крыша.
– Ты?!
– Ну да, я! – расхорохорился Протасов, – Правилов, помню, напряг…
– Ты знаком с Правиловым?! – позеленела Мила.
Протасов, как водится, пропустил ее состояние мимо ушей. Он, вообще, куда больше любил говорить, нежели слушать, и далеко не всегда видел то, что оказывалось в поле зрения. Эта особенность Протасова была его главной ахиллесовой пятой.
– Да я со всеми с ними за руку! – воскликнул Валерка, обрадованный прекрасной возможностью козырнуть связями в высоких криминальных сферах. – С Правиловым, с Ледовым, упокой, Господи, его душу. На короткой ноге, бэби, чтоб ты врубилась, что к чему.
Мила Сергеевна была так потрясена, что ее буквально парализовало, как укушенную пауком муху. Случись Протасову вознамериться в этот момент изнасиловать ее, потехи ради, она бы и пальцем не
