Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

струится,
         Река дымится от полуденного жара,
И над водой неведомая птица,
         Качаясь вверх и вниз, поет на ветке джхау,
И под прохладным ветром неустанно
         Качается джарул, усыпанный цветами,
И камини цветут благоуханно
         И опадают в тень сырыми лепестками,
И запах тулси[98] льется над землею,
         И аромат земли в каморке обитает,
И медленно пчела над головою
         Кружится и, жужжа, куда-то улетает.
А девочка, она ушла с урока,
         Она идет в себя и целый мир находит,
И в этом мире бродит одиноко,
         И среди бела дня каракули выводит.
Пускай ее природа окружает,
         Как разноцветный сад, светло и откровенно:
Журчит вода, и травы полыхают,
         И веет от лугов медовый запах сена.
От добрых глаз я девочку не прячу,
         Без хитрости на вас глядит она с порога.
А если вы посмотрите иначе —
         Ну что ж – нехороша, худа и босонога.

Твой портрет

Вот твой портрет. Порою полуденной
         Сидишь в лесу, одетом в полумглу.
Жасмин, в пучок волос твоих вплетенный,
         Дыханьем сладким приманил пчелу.
         Перед тобой – песок, от солнца белый,
         Речной поток струится, обмелелый;
         И трепетная тень скользит несмело
                  По твоему челу.

Твои глаза, исполненные ласки,
         Притенены, как лес, где тут и там
Рой мотыльков в неутомимой пляске
         Расплескивает краски по цветам.
         Весенний ветер, теплотою вея,
         Срывает лепестки рукой своею
         И этот скромный дар, благоговея,
                  Кладет к твоим ногам.

Звучит не умолкая птичье пенье
         На дереве, у полусонных вод.
Пригоршни света на твои колени
         Бросает лучезарный небосвод.
         Проходит путник. Песнь его простая
         Волнует сердце, горестно рыдая.
         Кружится над тобой созвучий стая —
                  И тихо вдаль плывет.

Скупая доброта

В твоих глазах я вижу вперемежку
То нежность, то лукавую усмешку.
         Я слышу песнь в молчании твоем.
В моей душе смешались свет и тени,
И радости и горе – в вечной смене.
         Мы так близки и далеки вдвоем.

Порой меня ты подвергаешь пыткам,
Но, сжалившись, божественным напитком
         По капле мне даруешь доброту…
Все, что даешь, ты отберешь, быть может,
В твоем пиру мне сердце голод гложет —
         Как от него спасенье обрету?

О моллика! О нежный цвет фальгуна!
Твое вино – в дыханье ночи лунной.
         Тебе, скажи, не южный ветер друг?
Богатством он наполнил лес пустынный
И запахов незримой паутиной
         Окутал мир, простершийся вокруг.

А я сейчас – как дуновенье стужи.
Твержу мольбу, всегда одну и ту же.
         С сухих ветвей осыпалась листва.
Мой взор туманят слезы, закипая;
И доброта мне жертвует скупая
         Два-три цветка, раскрывшихся едва.

Все то, о чем душа моя мечтала,
Безжалостная буря разметала.
         Пускай навек останусь одинок —
Рукой судьбы мне послана награда:
Два-три цветка всего. Им сердце радо,
         Но мало их, чтобы сплести венок.

Сумерки

На нижнем этаже, с утра и допоздна,
                  Не разгибая стана,
         Хлопочешь ты по дому неустанно.
Ты с множеством людей делами сплетена
                  Узлом незримых нитей —
         И не найти хозяйки домовитей.

Но день скрывается за далью золотой,
                  Путь уступая ночи.
         Во все углы вползают мрака клочья.
Ворона спряталась под свод листвы густой,
                  Даль огласилась карком.
         Река блестит в сиянии неярком.
Опутан ближний лес вечерней темнотой;
                  И в веянье прохлады
         Вливается немолчный звон цикады.

Когда умолкнет мир под покрывалом тьмы,
                  Твои шаги я слышу —
         Ты тихо поднимаешься на крышу…
Не знаю, как тебя зовут, – чужие мы.
                  Но в этот час безмолвный
         Гляжу я на тебя, волненьем полный.
Тебе подругою – далекая звезда.
                  Все узы расторгая,
         Стоишь – уже не ты, совсем другая.
Потом спускаешься ты вниз – и, как всегда,
                  Свет зажигаешь дома.
         И снова все привычно и знакомо.

Дождливая ночь (Песня)

Давно в груди моей печаль хранится.
Ты знаешь, друг, ее не превозмочь.
Испуганная вспышками зарницы,
                  Трепещет ночь.

То зашумит, то прекратится ливень,
И ветер завывает, заунывен…
Ничто не исцеляет мой недуг, —
         Ты знаешь отчего, мой друг.

                  Мой друг, о мой далекий друг,
         Росток, тобой посаженный в аллее,
                  Слезами ветерок поил, лелея;
И вырос малоти – и распустился вдруг.
                  Ты знаешь отчего, мой друг.
В моих объятиях рыдает безутешно
Твоя мелодия… И дождь, и мрак кромешный,
                  И ни души вокруг.
         Неужто ты забыл об этой ви?не?
         Она твоей осталась и поныне,
                  Мой друг, о мой далекий друг.

В месяце ашшин

Небо сегодня так ясно и сине.
         Утро, как чампак в цвету, золотисто.
В этом, быть может, последнем ашшине
         Сердце овеяно радостью чистой.
В ветре трепещутся, плещутся листья.
         Грустно вздыхает цветок облетелый.
В роще жасминовой – все голосистей —
         Птицы поют, отвлекая от дела.

В пору такую осеннюю в сказке
         Юный царевич уходит из дома.
Он отправляется, чуждый опаски,
         В путь неизведанный, в путь незнакомый.
Передо мною мелькают виденья
         Мира, где небыль мешается с былью.

Дали бескрайние светом и тенью
         Полный смятенья мой дух затопили.
И говорю я: «О друг мой желанный!
         В путь отправляюсь, печалью объятый.
Переплыву я моря-океаны,
         Клад отыщу в стороне тридевятой».
Вот и весна, отодвинув засовы,
         В двери вошла и ушла неприметно.
Пусто в жилище моем и на зовы
         Лишь откликается бокул приветно.
С ясного неба, сияньем одеты,
         Мысли нисходят – лазурной тропою.
«Друг мой, навеки потерянный, где ты?
         Час наступил – я иду за тобою».

Из книги «Чаша листьев» («Потропут») 1936

* * *

Неприкасаемые… Не дозволено им и молиться, —
Священнослужитель у дверей – таких не допустит
              В дом божества.
Бога ищет везде и повсюду находит их светлая,
              Простодушная вера:
              За оградами сел,
              В звездах небесных,
       В лесу, на цветущей прогалине,
              В глубокой печали
Встреч и разлук, всех любимых и любящих…
              Не для отверженных общенье
               с божественным,
              Установленное, обусловленное,
       В четырех стенах, за наглухо замкнутой дверью.
              Не раз бывал я свидетелем
              Молений их одиноких
              При восходящем солнце,
Над водами Падмы, готовой размыть не колеблясь
              Древние камни святилища.
Видел: с ви?ной бредут они, вослед за своим напевом,
       Ищут братьев по духу на пустынных путях.

              Я – поэт, я – их касты.
Я – отверженный, мантры – не для меня.
       Тому, что несу божеству моему,
       Вход запретен в его тюрьму.
Вот вышел из храма служитель