– Кроссовок, – сказал Планшетов, демонстрируя приятелю находку. – «Найк», между прочим. Жирный тапок. Не газовая баронесса потеряла?
Вовчик, которого Планшетов уже достал своими шуточками насчет барона, баронессы и прочих персонажей из сказочек Протасова, только фыркнул в ответ:
– Выкинь, блин! Задолбал. Иркины оборванцы в рванье ходят. Им до таких лаптей, срать и срать, короче говоря.
– Откуда тогда он тут взялся?
– От верблюда, зема. Отвянь!
Пожав плечами, Юрик метнул кроссовок в кусты. Они вернулись к дому, намереваясь плотно поужинать. Планшетов не ел с утра, а Волына с начала запоя. Сначала, впрочем, следовало тщательно вымыть руки и почистить перепачканную одежду. Приятели прошли к «журавлю». Вовчик, лучше разбиравшийся в колодцах подобного типа, первым вытянул ведро.
– А если бы Васек сбежал? – Протасов не знал, к чему еще придраться. Он не испытывал ни малейшей симпатии к Василию Васильевичу, чей последний день выдался переполненным треволнениями и смертными муками. Впрочем, теперь все было позади. Но, и Валерию стало не по себе, когда он представил Бонасюка в заброшенном строении, которое он совершенно искренне считал плохим во всех отношениях местом. – Я бы через окна рванул. – Добавил Протасов, поежившись.
Стекла заброшенной летней кухни были обклеены пожелтевшими от времени газетами. Но, не выглядели от того прочнее. Правда, оконные проемы закрывали доски, вбитые крест-накрест. Но, они не казались существенной преградой, если здорово припечет выбраться. Или, наоборот, забраться, смотря кому куда. Протасов бы даже сказал, что было нечто иное, защищавшее летнюю кухню от незваных визитеров. Она действительно порождала страх, один из лучших сторожей.
– Ничего бы он не сбежал, – заверил Планшетов. – Мы его бечевкой связали. По рукам и ногам.
Покончив с умыванием у колодца, Планшетов и Волына гуськом отправились в дом, стараясь ступать бесшумно, как коты, чтобы не потревожить хозяйский сон. Волына отомкнул замок ключом, и они зашли в комнату.
– Не включай свет, – предупредил Вовчик вполголоса. – А то Ирка будет вонять.
– Будем сидеть в потемках, как подпольщики? – иронично поинтересовался Планшетов.
– Сейчас, зема, сейчас. – Вовчик занялся поисками в темноте, потом чиркнула спичка, и комнату тускло осветила допотопного вида керосиновая лампа.
– Ничего у вас шмоток? – удивился Юрик.
– Каких шмоток? – переспросил Волына, и в изумлении раззявил рот. Это был первый неприятный сюрприз, поджидавший приятелей в Пустоши. Как вскоре выяснилось, не последний. Комната оказалась занята. Не людьми, слава Богу, но чемоданами и большими баулами с вещами. Дорожная кладь лежала в углах и на койках, которые раньше занимали Протасов и Волына.
– Твою мать, а? – Вовчик растерянно глядел на приятеля. – Хорошие дела, зема. Корова выставила нас на улицу. По-любому.
– Вот что значит расторжение договора в одностороннем порядке. – Блеснул юридическими навыками Планшетов.
Только тут Вовчик припомнил слова хозяйки о родственниках из Средней Азии.
– Видать, брат к ней из Чуркистана приехал. Из этой, как ее, Бухары. Она еще на прошлой неделе предупреждала.
– Ты же говорил, что до пятницы комната за вами, Вовка?
Волына поднес к носу часы. Было далеко за полночь.
– Уже пятница, зема. По-любому.
– А до какого числа за комнату оплачено?
– В феврале Валерка бабки давал. За декабрь.
– А… – протянул Планшетов. Картина стала более или менее ясной. Последний ответ исчерпывал все вопросы касаемо юридической стороны аренды. Протасова и Волыну выселили. – А где тогда ваши шмотки, чувак? Она их что, тупо выкинула на помойку?
Волына хлопнул себя по лбу, в отчаянии всплеснул руками:
– Твою мать, зема! Я и не подумал! Ну и голова у тебя. Варит, по-любому. Где ж тогда Валеркин чемодан? Е-мое, зема?! Протасов меня казнит!
– Тебя за что? – удивился Планшетов. – Пускай хозяйке предъявы кидает.
– Ей кинешь, зема.
– А где они лежали?
Волына ринулся по проходу между койками, упал на колени, и кряхтя, нырнул под ближайшую.
– Нет! – сокрушался Вовчик мгновением позже. – Бляха-муха, сам погляди!
– Хозяйка забрала, – предположил Планшетов.
– Ну, я ей… – начал Волына, яростно вращая белками.
– Смотри, Вовка, как бы она в ментовку не стукнула.
Зрачки Вовчика расширились от страха:
– И то верно…
