Ольга заломила руки. – Господи?! Я ведь должна была это знать!
– Что?
– Богдасика всего переколотило, когда у бабушки при нем инсульт случился! Он, бедный, до сих пор заикается! Кто за это ответит?!
– Я?!
– Да с тебя, горлопана, всю жизнь, как с гуся вода!
Возразить Протасову было нечего, поэтому он смолчал.
– Нина тебе поверила, – продолжала, тем временем Ольга. – Конечно, я ведь тебя во всех красках расписала. Спортсмен, бизнесмен. Когда к ней милиция пришла, когда они ей сказали, что ты аферист и «ракетчик», а никакой не бизнесмен, когда они заявили, что ты деньги уже перевел в наличные и похитил, она ко мне домой прилетела. Чтобы тебя найти. Вот тут ее и подкосило. Соседи мне на работу позвонили. К ним Богдасик прибежал, весь в слезах, мальчик мой дорогой. Звонит в дверь, кричит: помогите, бабушка умирает!
– Блин, – сказал Протасов. Ведь он не хотел ничего такого. Он об этом просто не думал.
«Скорая» Нину Григорьевну в Шалимова[64] отвезла. Мне сказали, что вряд ли она скоро оправится. Что, или умрет, или станет инвалидом. Что будет прикована к постели, это ты понимаешь?! – Ольга отвернулась к окну. За стеклом цвела груша, белая, как невеста в подвенечном платье. – Это я Нину Григорьевну подставила, – добавила Ольга глухо. – Это я привела в наш дом тебя. А с тобой – беду.
– Ольга? – позвал Валерий, не зная, что и сказать. – Олька?!
– Будь ты проклят, – сказала она, не поворачивая головы.
– Зема, ты чего, спишь?! – повторил Волына. Протасов сначала не сообразил, откуда тот появился в аудитории, потом Олька начала меркнуть и растворяться, вместе с партами и деревянными лавками. Валерий разлепил глаза, и обнаружил что сидит в машине, на переднем сидении.
– Я спал?! – спросил он, мрачнея. – Сам ты спал, идиот!
– П-правда, В-валерка, – подал голос из-за руля Армеец. – Х-хочешь на боковую, шуруй на-назад. Я же тоже не ж-железный Ф-феликс, под твое сопение бдеть.
– Да кто, блин, спит?! – возмутился Протасов. – Задолбали, уроды!
– Нет, с-серьезно, – продолжал Эдик настойчиво. – С-стоило мимо КП п-проехать, с-сразу расслабились. Нам всю ночь е-ехать, а вы в молчанку играете. Некрасиво п-по отношению к во-водителю.
– Эдик прав, чуваки, – поддержал Планшетов. – Что он, крайний, в самом деле? Что он, нанялся?
Дорога, преодолев возвышенность, скользнула в низину, затянутую рваными хлопьями тумана. Видимость сразу ухудшилась. Волына, глядя на заболоченную низменность, вжал голову в плечи, на мгновение подумав, что они возвращаются в Пустошь.
– Мрак, – обронил Вовчик. – По-любому.
– Ты о чем, чувак? – не понял Планшетов.
– О деревне этой гребаной. О Пустоши Иркиной. Где жаба живет.
– Какая жаба, мудак?! – взорвался Протасов. – Коню ясно, что там орудует маньяк! Просто эти менты, чучела, пальцем сделанные, не смогли его за жопу взять. Вот и все! Вот и вся пурга. Такая вот балалайка получилась. Поэтому, блин, на нас с тобой эту балалайку решили повесить! Плуг ты недоделанный!
– Жабу за здорово живешь не возьмешь! – возразил Вовчик, принимая вид профессора, беседующего со студентами первокурсниками. По-любому.
– Вовка, смени мозги, – посоветовал Протасов. – Маньячила в Пустоши людей гробит. Может, кто из соседей. Может, и сама Ирка. Или этот ее папаня конченный, про которого неясно, сдох он, в натуре, или нет.
– Жаба, – упрямо повторил Волына. – И, зема, вот тебе крест, что никогда они ее не возьмут. Никто. По-любому. Помнишь, я тебе рассказывал, как она мне ночью приснилась?
– Да мало ли, блин, что кому снится, в натуре?! – фыркнул Протасов. – Мне, к примеру, девки голые снятся! Что с того?
– Э, нет, – покрутил головой Вовчик. – Если жаба приснилась, значит, она пришла. По-любому.
– М-можно подробнее? – попросил Эдик. – Ты ка-какое-то паранормальное явление подразумеваешь, да?
– Жаба, она, блин, и в Африке жаба, – сказал Волына. – Она всегда там была, видать. Просто, проголодалась, и вылезла. По-любому.
– Идиот! – фыркнул Протасов, и покрутил у виска.
– Вовчик, ты о чем? – к разговору подключился Планшетов.
– Бахнуть бы… – мечтательно протянул Волына.
– Облезешь, – сказал Протасов. Вовка обиженно засопел.
– Хватит выламываться, чувак, – сказал Планшетов. – Если ты в курсе дела, что за гнида в селе на нас напала, так давай, выкладывай.
– А то вы-высадим, – пригрозил Эдик. Смерив Армейца уничижительным взглядом, Вовчик кивнул головой. Выдержал многозначительную паузу, и только потом начал.
– Мне эту историю бабка рассказала, – проговорил Вовчик, вооружаясь сигаретой. – Давно. Я в ту пору пешком под стол ходил. – Он вздохнул.
