– Женщина у меня, – доложил он через минуту. – Какие будут распоряжения? – капитан взял паузу. Видимо, какие-то распоряжения были. – Того тоже нашел, – продолжал Чернявый, – только он готов… Труп, я говорю, оставил у моря… Забрать с собой?.. Да тут метров сто пятьдесят подъема… Иди вытяни… Что на стенку лезть…
Выслушав, очевидно, отповедь, Чернявый взял под козырек:
– Все понял, сделаем. – Он снова обратился вслух. – Куда доставить? Понял, хорошо. – Последовало долгое молчание. – Ногая завалил?! – Искреннее удивление в голосе. – Ни черта себе, дает?! В каком пансионате?.. Да, знаю, тот, что седьмой год недостроенным стоит, на самом отшибе… Добро, подъеду. Как труп из оврага вытянем, так минут через двадцать буду… Понял… Понял, добро.
Спрятав рацию, чернявый капитан обернулся к старшине:
– Приказано покойника с собой прихватить.
У старшины вытянулось лицо:
– Пойди, выволоки такого быка…
– Выволочешь, – посуровел Чернявый. – Бери давай, Славика, – он ткнул пальцем в желторотого сержанта, ноги в руки, и дуйте на берег. В темпе вальса.
Наблюдая, как старшина, сержант и водитель, «Три богатыря, бля», чертыхаясь, спускаются с откоса, чернявый капитан, сдвинув ушанку на затылок, полез в карман галифе за сине-белой пачкой «Ротманс».
– На х… им труп понадобился? – пробормотал он, засовывая в рот сигарету.
Едва они выехали на берег, Украинский увидел загадочную находку водолазов, о которой рассказывал майор. Машина сразу бросалась в глаза, нечего даже говорить. На фоне желтого речного песка, крытых шифером крыш и плакучих ив, дремлющих у самой воды, она казалась дорисованной. Она была пришельцем из другого мира. «Летучим голландцем», если хотите, явившимся, чтобы обезобразить мирную, полуденную картину.
Издали останки «УАЗа» были словно спрятаны под армейской маскировочной сеткой. Вблизи становилось очевидным, что это обман зрения, случившийся из-за большого количества ракушек, всевозможных водорослей и прочих придонных обитателей, облепивших ржавый металлический корпус. Преобразивших его до неузнаваемости.
– Точно, не разберешь, «УАЗик» это, или «Летучий голландец», – невольно понизив голос, сказал Украинский. Стоять возле машины было все равно, что у безымянной могилы.
Левая фара сохранилась, но позеленела изнутри, и походила на заплывший от катаракты глаз. Видимо, некогда на машине действительно был установлен тент, но, теперь от него остались жалкие лохмотья. Резина тоже не уцелела, остов машины стоял на ободах колес, оставивших глубокие следы на песке, когда «УАЗик» тянули волоком.
– Или коралловый риф, – добавил Сергей Михайлович, наклоняясь, чтобы убедиться, есть ли номерные знаки. Однако они отсутствовали.
– Что вы говорите? – переспросил майор Торба.
– Коралловый риф, говорю…
– Это как в передаче этого, как его… француза?
Кусто?[42] – механически уточнил Сергей Михайлович.
– Так точно. У меня сынишка ни одной его передачи не пропускает. По субботам, на «Первом канале» показывают. Я недавно смотрел. Они как раз в той бухте ныряли, где американцы японцев под орех разделали. Название из головы вылетело. Там на дне такое творится, я вам доложу… Транспорты с техникой лежат. Кораллами поросли.
– Вот, тоже, умеют люди устраиваться. По всему миру ныряй, в свое удовольствие, а тебе за это еще и деньги капают. Такие деньжищи, что нам с вами и не снились…
– Это точно, – согласился Украинский, в который раз подумав о сумке госпожи Кларчук. Он обвел взглядом берег. Плавбаза стояла почти на фарватере. У борта суетились люди, но, что они делали, было не разобрать. – Джип Правилова не вижу, Володя.
– Как раз подымают, Сергей Михайлович. Там течение подводное сильное, никак закрепить не получается.
– Скажи, чтобы полегче с ним, – распорядился полковник. – Может, там вещественные доказательства внутри. Давай, шевелись Володя. Мне, тут, позвонить надо. А потом, значит, твою находку осмотрим.
Глядя в широкую спину удаляющегося вразвалку майора, Украинский неторопливо достал телефон и отстучал крымский номер Сан Саныча.
Бонифацкий выключил рацию, повернулся к Витрякову:
– Мила у Цыгана. Сама к нему, чуть ли не в бобик, прыгнула.
– Прерванный прыжок, – Витряков осклабился хищно. – Повезло тебе, Боник. Крупно повезло, считай, б-дь на х… в рубашке родился.
– Нам повезло, – парировал Вацлав Збигневович. – Нам, Леня.
Витряков не стал спорить. После того, как он узнал, что Мила поймана, а большой милиционер мертв, у него поднялось настроение. Он вынюхал «дорожку», и теперь стоял, полный сил, потирая руки, как заядлый дачник при виде грядок.
– Ладно. Ты мне Вацик, скажи, куда лучше дохлых мусоров подбросить? Пока, бля, не завоняли?
