Месть. Все включено

сдержался.

– Там, где ее дети, Володя.

– А где они, Сергей Михайлович?

– А вот это от тебя требуется узнать.

Лязгнули механизмы дверей, кабина, дрогнув, остановилась на этаже. Полковник зашагал по коридору, гулкому и пустому в субботу. Заглянул в приемную, где дожидалась верная секретарша Надежда.

– Надя, – начал Украинский с порога и осекся, потому что секретарша оказалась не одна. Надежда коротала время в компании двух весьма мрачного вида незнакомцев, державшихся гораздо самоуверенней, чем следовало бы в приемной милицейского начальника такого высокого ранга, каким, безусловно, являлся Сергей Михайлович Украинский. Эта самоуверенность сразу не понравилась полковнику. Уязвила и насторожила его. Секретарша открыла и закрыла рот. Видимо, хотела что-то сказать, но не решилась. Сергей Михайлович нахмурился.

При виде полковника Украинского незваные гости поднялись с дивана и шагнули навстречу, нога в ногу.

– Сергей Михайлович? – осведомился один из незнакомцев. Украинский утвердительно кивнул. – Подполковник Кошелев из Управления внутренней безопасности. Майор Компанеец, оттуда же.

Если бы бетонные плиты перекрытия разошлись у Сергея Михайловича под ногами, он, пожалуй, испытал бы меньшее потрясение.

– Товарищ полковник, – сказал Кошелев, – у нас к вам несколько вопросов. Давайте пройдем в кабинет, если вам удобно.

Украинский молча посторонился, уступая незваным гостям дорогу. Офицеры вошли в кабинет. Кошелев с Компанейцем первыми, Сергей Михайлович в арьергарде. Он же притворил дверь.

Указав гостям на стулья, Украинский тяжело опустился в кресло во главе стола.

– Итак, – сказал полковник, сцепив руки в замок, – я вас слушаю? Только, давайте ближе к сути, – добавил Сергей Михайлович, заполняя короткую паузу. – У меня сегодня выдался нелегкий денек, и еще надо поработать. Так что – поближе к сути, подполковник, чтобы ни вы меня не задерживали, ни я вас. – «Да уж, нелегкий, это не то, б-дь, слово, – вздохнул про себя Сергей Михайлович. – Вот и не верь после этого приметам». – Он снова вспомнил о том, что утром порезался, когда брился. Даже потрогал порез пальцем. Провел указательным, и вернул руку в замок.

– Как здоровье вашей дочери? – с наигранным участием поинтересовался Кошелев и лицо Украинского окостенело.

– Спасибо, все в порядке. Давайте по сути, подполковник, – повторил он с нажимом. – «Копатели хреновы, кроты драные».

– Хорошо, – согласился Кошелев. – Тогда вот что. Сергей Михайлович, какие дела вели капитан Журба и старший лейтенант Ещешин?

– Да десять разных… – мрачнея, отвечал Украинский. – По торговым точкам на вокзале работали. Там водка самопальная в торговую сеть поступала. Статистика с отравлениями – все равно, что на фронте. – Полковник загнул указательный палец. – Авторынком занимались. Сами должны понимать, какое тяжелое положение у нас сложилось с машинами из Прибалтики. Половина – краденые. – Украинский прибавил к указательному пальцу средний. – Дел невпроворот. Людей не хватает. Оклады мизерные. Сотрудники в коммерческие структуры бегут. А оставшиеся, – Сергей Михайлович повысил голос, – оставшиеся патриоты. Пашут, как волы. По десять дел на каждом висит. Люди на износ работают…

Пока Сергей Михайлович говорил, выставив перед собой ладонь, офицеры из «семерки» не сводили глаз с перстня на его безымянном пальце. Того самого, что некогда поразил воображение Бандуры. Было на что поглядеть. Заметив этот интерес, Украинский с хрустом сжал кулак.

– В общем, дел хватает. Вы поконкретнее сформулируйте.

Подполковник Кошелев кивнул:

– Из окна кооперативной квартиры вашего ведомства на днях вывалился, либо был выброшен, мужчина средних лет. Личность потерпевшего пока не установлена. – Кошелев сделал ударение на слове «пока».

«И не будет установлена никогда», – Украинский и бровью не повел. Документы кавторанга в отставке Растопиро, и паспорт, и военный билет, и пенсионную книжку он уничтожил накануне собственноручно. Иван Митрофанович жил бобылем и ни с кем, кроме кузена Бонасюка, отношений не поддерживал, так что Украинский, можно сказать, вычеркнул его отовсюду. Был человек, и, как и не было никогда.

– Об этом выброшенном мужчине нам хотелось бы узнать побольше.

– Вопрос курировал капитан Журба. – Украинский смерил оперативников взглядом. – Я бы и сам хотел знать…

– Журба уже нам ничего не расскажет, – протянул Компанеец.

«А ты думал, урод?» — осклабился Украинский. Своего молодого сотрудника, оказавшегося свидетелем гибели Растопиро, он перевел на Буковину с повышением в должности и звании. А на немногословие старшего лейтенанта Ещешина он теперь полагался, как и на молчание капитана Журбы, на все сто пятьдесят процентов.

– Гараж, – вкрадчиво сказал Кошелев, – в котором вашим подчиненным головы проломили, а потом и тела сожгли, зарегистрирован на имя некоей Кристины Бонасюк, жены ликвидатора аварии на ЧАЭС, гражданина Бонасюка Василия Васильевича. Эта фамилия вам ни о чем не говорит?

– Фамилия, как фамилия, – отмахнулся Украинский. – Украинская.

– А между тем, – подхватил за партнером Компанеец, – этот самый Бонасюк – директор малого предприятия по оказанию бытовых услуг населению. Фирма в честь его жены называется, «Кристина». Она, по делу, владелец.