Это было беспрецедентное падение. В 1929–1933 годы объем ВНП снизился на 46 %; индекс потребительских цен упал на 25 % при одновременном снижении общего индекса цен на 32 %. Фермеры пострадали еще страшнее: цены на сельскохозяйственную продукцию рухнули на 60 %. Зато уровень безработицы подскочил как никогда: к 1933 году четверть всех работающих американцев оказалась на улице. До самого 1942 года не удавалось восстановить докризисный уровень безработицы. Неумолимый широкомасштабный спад охватил все отрасли американской экономики. Кошмарной депрессии суждено было продлиться не слишком долго (хотя тогда этого еще никто не знал наверняка), зато поразила она все общество (и большинство американцев прочувствовали ее в полной мере).
Реакция президента Гувера
Гувер успел пробыть на президентском посту всего восемь месяцев, когда случилось катастрофическое падение рынка. Народная молва сделала из него козла отпущения, объявив равнодушным, пассивным и безответственным человеком. На самом же деле на пути преодоления экономического кризиса Гувер сделал больше, чем любой другой президент до него. Возможно, он действовал не столь настойчиво и агрессивно, как хотелось бы, но тем не менее никто не может обвинить его в бездействии.
Гувер, в отличие от своих предшественников, не склонен был рассматривать депрессию как «естественное» явление – вроде сильной простуды, которая и сама по себе пройдет в назначенный срок. И, вопреки традиционной теории, он не считал, что активное вмешательство правительства способно ухудшить ситуацию. Он спорил со своим министром финансов Эндрю Меллоном, который рассматривал многочисленные банкротства как средство борьбы с депрессией. Трактуя кризис в духе социал-дарвинизма, Меллон доказывал, что разорение слабейших предприятий «очистит систему от гнили» и создаст у членов общества стимул «усерднее трудиться и жить более нравственной жизнью.» По его словам, «предприимчивые люди подберут обломки, оставшиеся от менее компетентных». Гувер тоже желал укрепить в своих соотечественниках чувство морального долга, но не ценой сопутствующих экономических бедствий.
Фактически он стал первым американским президентом, который отстаивал право (и обязанность!) федерального правительства в критических ситуациях вмешиваться в экономическую жизнь страны. Гувер делал успокаивающие (но в корне неверные) заявления, обещая скорое улучшение положения. Он проводил встречи с крупными предпринимателями и профсоюзными деятелями, призывая (но не в приказном порядке) первых не сворачивать производство, а вторых – отложить до лучших времен требования о повышении зарплаты. Он убеждал муниципальные власти поддержать общественные строительные проекты. Белый дом осуществлял также координацию частной благотворительной деятельности. Чтобы успокоить европейских партнеров и поддержать международный авторитет США, Гувер ввел годичный мораторий на выплату военных долгов и репараций. Предпринимая активные действия (то есть, по сути, активно вмешиваясь в экономическую жизнь страны), Гувер по-прежнему декларировал свою преданность принципам волюнтаризма, локализма, децентрализации и международной стабильности.
Президент предпринимал пробные шаги и в других направлениях. Он предложил увеличить ассигнования на общественные работы, поддержал закон, запрещавший лишать разорившихся домовладельцев права выкупа закладной. Федеральное правительство скупало у фермеров излишки сельскохозяйственной продукции (однако не лимитировало их в производстве). При поддержке Гувера была создана Реконструкционная финансовая корпорация (РФК) с активом в 2 млрд долларов, которая предоставляла займы банкам, коммерческим предприятиям (а позже и местным правительствам).
Однако идти дальше по пути вспомоществования Гувер отказывался. Проводя аналогию с экономическим спадом 1920–1921 годов, он верил, что и на этот раз кризис минует без дополнительных усилий (и злоупотреблений властью) со стороны федерального правительства. Будучи принципиальным сторонником сбалансированного бюджета, Гувер возражал против широкого дефицитного расходования. Опасаясь негативных последствий (как морального, так и социального порядка), он отказался вводить пособия по безработице. Президент считал, что прямая федеральная помощь безработным, так называемая «государственная милостыня», «деморализует» граждан. Гувер оставался верным поклонником частной инициативы и, соответственно, негативно относился к федеральной собственности и попыткам федерального правительства контролировать рынок. Подобные действия, доказывал он, неминуемо ведут к ограничению личной свободы индивидуума. Непоколебимая вера в пресловутую свободу личности ограничивала президента в выборе средств. Похоже, в тех условиях он просто не мог сделать большего, чтобы помочь стране преодолеть экономический кризис.
Однако народ мало волновали тонкости идеологии. Миллионы американцев, потерявших работу, а с ней и жилье, вынуждены были ютиться в самодельных домах из ржавого металлолома, пустых картонных коробок и прочей рухляди. Народная молва присвоила этим трущобным поселкам на окраинах городов имя «Гувервилль». Имя президента не раз мелькало в городском фольклоре той поры. Американцы и поныне поминают «флаг Гувера» – вывернутый наружу пустой карман брюк; «одеяло Гувера» – газету, которую подстилали под себя бездомные, ночевавшие на скамейках скверов; «ботинки Гувера» – изношенную обувь с картоном вместо подошвы. Разорившиеся фермеры бойкотировали судебные процессы по лишению должников права выкупа закладных. Они пытались собственными средствами бороться с рыночной чехардой – топили, сжигали или припрятывали до лучших времен излишки сельскохозяйственной продукции. Весна 1932 года ознаменовалась весьма неприятным для правительства инцидентом: 15 тыс. ветеранов Первой мировой войны собрались в Вашингтоне, требуя немедленной выплаты «военных бонусов» (материальной компенсации). Не удовлетворившись решением правительства перенести выплату на 1945 год, «бонусная армия» разбила палаточный городок на окраине американской столицы и приготовилась ждать. Дождались они того, что в конце июля не в меру ретивый генерал Дуглас Макартур силой разогнал протестующих. В газетах незамедлительно появились шокирующие фотографии, на которых молодые солдаты нападают на ветеранов. Для многих американцев эти фотографии стали символом безразличия правительства (и лично президента Гувера) к нуждам простых людей. Несколько месяцев спустя те самые американцы пришли на избирательные участки и с шумом «прокатили» партию, ведущую нечестную игру. На ее место пришла оппозиция, обещавшая «новый курс» и новые правила игры.
Реакция президента Рузвельта
Принимая во внимание биографические данные, квалификацию, связи и личные качества Франклина Делано Рузвельта, следует признать, что он был выдающейся фигурой на политическом небосклоне Америки. Отпрыск могущественного нью-йоркского клана, он находился в дальнем родстве с бывшим президентом Теодором Рузвельтом и был женат на его племяннице. Некоторое время он состоял в законодательном собрании штата Нью-Йорк, занимал должность госсекретаря в министерстве военно-морского флота при администрации Вильсона. В 1920 году Рузвельт баллотировался от демократической партии на пост вице-президента, затем, в 1928 и 1930 годах, являлся губернатором Нью-Йорка. Перенеся в 1921 году тяжкое заболевание, полиомиелит, Рузвельт сумел восстановить работоспособность и снова вернулся к политической карьере. В глазах всего мира он являл собой пример энергичного, полного оптимизма лидера партии и нации в целом. Попав в Белый дом, он сразу сколотил команду профессионалов – своеобразный «мозговой трест», игравший роль консультативного органа. Стоит ли удивляться, что летом 1932 года именно он стал кандидатом от демократической партии на пост президента?
Некоторые черты роднили Рузвельта с президентом Гувером. Он тоже был сторонником сбалансированного бюджета, но, подобно своему предшественнику, не сумел выработать продуманного плана для борьбы с депрессией. Однако в тех вопросах, где Гувер медлил и бездействовал, Рузвельт предпочитал смело идти вперед. Еще будучи губернатором, он много сделал для расширения общественных работ и поддержки профсоюзов; выступал за пособия безработным, пенсии по старости, ограничение использование детского труда. Там, где Гувер раздумывал и терзался сомнениями, «великий Ф. Д. Р.» предпочитал действовать.
Тем не менее, если судить по кампании 1932 года, не вполне было ясно, какую политику выберет новый президент. Временами казалось, будто Рузвельт еще не решил, в чем же он не согласен со своим предшественником. Так, демократы сурово критиковали республиканцев за избыточные траты, безответственный бюджет и недопустимую централизацию власти. Но в то же время сами они ратовали за централизованное экономическое планирование, крупные общественные проекты, введение пособия по безработице и «более справедливое распределение богатства и продуктов». Но уж в одном избиратели были точно уверены: придя к власти, демократы отменят ненавистный «сухой закон».
Рузвельт набрал 57 % народных голосов и 89 % в коллегии выборщиков. Его конкуренты – социалисты, коммунисты, партия противников «сухого закона» и прочие – получили всего 3 % голосов на всеобщем голосовании. Даже в такой тяжелый момент, на пике экономической депрессии, американцы больше склонялись в сторону реформ, а не радикальных изменений.
Беда в том, что у Рузвельта не было четкой программы этих реформ – одни только разрозненные предложения. Однако народ, уставший от идеологических ограничений Гувера, с энтузиазмом воспринимал гибкость нового президента и его склонность к экспромтам. По натуре Рузвельт был экспериментатором и прагматиком; практические результаты волновали его гораздо больше, нежели абстрактные истины. Поэтому новая администрация объявила своей целью помощь население и оздоровление экономики, после чего смело ринулась в бой. А вот
Первый «новый курс», 1933–1935 годы
Историки часто выделяют в программе Рузвельта два этапа, получивших название Первого и Второго «нового курса». В 1933–1935 годах президент предпринимал активные действия, чтобы преодолеть отчаяние нации и предотвратить дальнейшее сползание экономики в бездну депрессии. Его администрация пыталась реанимировать разваливающиеся общественные институты, оказывала поддержку различным отраслям экономики (делая упор на кооперацию усилий в частном секторе) и экспериментировала с централизованным планированием. С 1935 года, под воздействием растущей критики как слева, так и справа (что было особо важно в свете приближавшихся выборов 1936 года), правительственная политика заметно «полевела», ориентируясь уже не на коллективные усилия, а на усиленный контроль и ответственность со стороны федеральных властей.
Первый «новый курс» начался весной 1933 года с заметного оживления законодательной деятельности. Внимание президента прежде всего привлекли находившиеся в бедственном положении банковское дело и финансы страны. В своем инаугурационном обращении к нации Рузвельт утверждал, что «единственное, перед чем мы должны испытывать страх, – это сам страх». Он попытался ослабить тревогу народа, но не через национализацию банков (как предлагали левые радикалы), а путем упрочения их репутации. Правительственным решением были объявлены четырехдневные «банковские каникулы», на время которых все сберегательные учреждения прекратили свою деятельность. После проведения тотальной ревизии банки, признанные «здоровыми», снова открылись для работы с населением. Те же, которые оказались на грани разорения, подверглись реорганизации под управлением РФК. В результате волну банковских банкротств удалось приостановить; общая сумма вкладов вновь увеличилась, что свидетельствовало о возрастании доверия к государственной финансовой системе. Позже правительство приняло ряд актов, важнейшим из которых был закон о страховании депозитов и создании специального фонда коллективного страхования депозитов. Кроме того, в целях пресечения спекулятивной деятельности коммерческих банков, впредь им запрещалось работать с ценными бумагами (это становилось прерогативой специализированных финансовых организаций); была создана специальная комиссия по надзору за биржевой деятельностью; введен плавающий курс доллара и осуществлен отказ от золотого стандарта.
Вторая группа мер была направлена на оказание прямой помощи безработным и организацию дополнительных рабочих мест. Федеральная администрация по оказанию экстренной помощи потратила 500 млн долларов в виде прямых дотаций (а не займов) правительствам штатов и муниципалитетам. Однако большинство безработных получению пособий предпочитали общественные работы. Служба гражданской консервации рекрутировала молодежь для участия в различных проектах, связанных с лесами, реками и почвой Америки. Недолго просуществовавшее Гражданское управление общественных работ организовывало общественные работы, не связанные с крупными капиталовложениями. Это дало возможность временно трудоустроить четыре миллиона безработных. Оказавшееся более долговечным Управление общественных работ занималось в основном крупными строительными проектами: прокладывало дороги и туннели, возводило мосты, жилые дома, школы, больницы и аэродромы. Эта организация не только решала проблему рабочих мест, но, благодаря массированным закупкам стройматериалов, перекачивала значительные средства в ослабленную национальную экономику.
Для решения сельскохозяйственных проблем были разработаны специальные программы. С целью упорядочивания цен и объемов производства правительство приняло закон о регулировании сельского хозяйства, который стимулировал фермеров сокращать посевные площади. Закон о фермерском кредите осуществлял защиту фермерской собственности, помогая погасить просроченные закладные на дома и земельные участки. Благодаря принятым мерам наметились существенные изменения в сельском хозяйстве Соединенных Штатов. Хозяйства, которые оказались неспособными собственными усилиями (индивидуальными или коллективными) контролировать процесс производства, переходили под прямое управление федерального правительства. Теперь центральное правительство заведовало делами на старой джефферсоновской ферме, определяя основные условия сельскохозяйственной жизни.
В основу четвертой программы, направленной на нормализацию промышленности, лег принятый в 1933 году Национальный закон о восстановлении промышленности. В поисках выхода из депрессии администрация решила прежде всего принять меры против недобросовестного поведения частных предпринимателей, которые произвольно меняли производственные планы, урезали зарплату, увольняли рабочих и сбивали цены на рынке. Закон предписывал всем ассоциациям производителей принять кодексы «честной конкуренции», устанавливавшие объемы производства, минимальный уровень цен, а также основные условия труда. За выполнением программы надзирало Национальное управление экономического восстановления. Многие упрекали Рузвельта в том, что данный закон играет на руку крупным компаниям, которые фактически получали возможность определять условия производства и сбыта в своих отраслям. Однако президент верил, что плюсы крупномасштабного производства – по части эффективности, распределения, ценообразования и сокращения безработицы – перевесят все риски, особенно в условиях затяжного экономического кризиса. Рузвельт доверял «трестам», делая ставку на
