– Чушики да! Чушики да!
Потом он резко наклонился к ноутбуку и сильно ударил выставленными пальцами по дисплею. Ноутбук упал на землю, экран погас. Это напугало Ася. Он прижался к Людмиле Сергеевне и всё повторял:
– Чушики нет, мама? Чушики нет? Раж нет?
Пришлось его утешать.
– …Я думаю, «чушики» – это устройство отображения информации, – сказала Людмила Сергеевна при следующей встрече с Архангельским. – Типа компьютерного дисплея, но более совершенное.
– Почему тогда «чушики»? – удивился гражданский генерал.
– Называется это устройство, скорее всего, по-другому, но дети имеют склонность называть вещи по-своему. Они экспериментируют с языком, пытаются проникнуть в смысл слов. Неужели вы в детстве никогда не придумывали слова?
– Не помню, – рассеянно отозвался Архангельский. – Скажите, Людмила, а можно каким-то образом узнать подробности? На каких принципах работают «чушики»? Какое… э-э-э… программное обеспечение используется? Последовательность действий в начале работы… Например, если дать вашему пациенту ноутбук, он сумеет на его основе показать, как это делать?
«Он что, издевается? – неприязненно подумала Людмила Сергеевна. – Любитель фантастики!»
– А вы, Михаил, можете прямо сейчас рассказать, как работает современный компьютер? – спросила она вслух. – Из каких элементов состоит? Какое программное обеспечение используется? Ну-ка, ну-ка…
Архангельский замешкался, но потом всё-таки начал объяснять – правда, без свойственного ему апломба:
– Компьютер – это вычислительная машина. Она содержит процессор, память, носители на дисках. Управление элементами осуществляет операционная система Виндоуз…
– Память? – ехидно переспросила Людмила Сергеевна. – Что за память?
– Э-э-э… оперативная. И постоянная. Две памяти, – ляпнул Архангельский.
– И как они работают?
– Э-э-э… двоичная система. Или восьмеричная? Память – это такой кристалл, который… Всё, сдаюсь! – он поднял руки.
– Вот видите, Михаил. Я не сомневаюсь, что вы прекрасно умеете работать на компьютере: пишете отчеты, составляете таблицы и графики, пользуетесь электронной почтой и Интернетом, играете в тетрис. Но как он работает, вы не знаете. Вам и незачем это знать. Думаю, если бы Ась был пилотом космического корабля, то и он не знал бы, как работает компьютер. Но Ась не был даже пилотом. Скажите, хоть раз в фантастике вам попадался вариант, когда к звездам летит человек, страдающий синдромом Дауна?
– Нет, не попадался.
– Что и требовалось доказать!
Если с «помадками» и «чушиками» разобраться удалось довольно быстро, то «вертячки» оказались куда более крепким орешком.
Во избежание повторения истории с ноутбуком Людмила Сергеевна вернулась к тому, с чего начинала – к рисованию. Ась обучался на радость быстро. Через некоторое время он уже детализировал рисунок и пользовался полной палитрой цветов, а не только красным и черным. Скоро Людмила Сергеевна смогла предъявить папку, в которой цвела целая оранжерея: кактусы, пальмы, орхидеи. А вот взгляните на картинки из серии «Мама и я»: мама, разумеется, большая, Ась – маленький, но с огро-омной улыбкой.
Постепенно Людмила Сергеевна начала задавать более сложные темы. Однако решение часто ставило ее в тупик. Например, она рисовала дом, обычный условный домик с треугольной крышей и одним окном, а рядом – себя. Говорила при этом:
– Ась, это я, а это мой дом. Нарисуй себя и свой дом.
Ась старательно копировал картинку.
– Нет, Ась, ты нарисовал меня и мой дом. А я просила, чтобы ты нарисовал Ася и дом Ася.
Ась задумывался, потом рисовал окружность, перечеркивал его горизонтальной линией, а сверху, на дуге окружности, добавлял условную фигурку, которой обозначал себя: палка- палка-огуречик-вот-и-вышел-человечек.
– Что это, Ась? – спрашивала Людмила Сергеевна.
– Это дом Ася, мама, – вполне разумно отвечал мальчик из будущего.
– Но дом выглядит по-другому. У него должна быть крыша, окна. Где у твоего дома крыша?
– Это дом, мама. Ась в доме!
Видя, что Людмила Сергеевна отказывается его понимать, Ась начинал плакать и требовать «вертячки» и «чушики». «Помадки» в такие минуты он больше не просил, поскольку получал сушеные бананы по первому требованию.
Людмила Сергеевна терпеливо восстанавливала порядок и задавала новые наводящие вопросы:
– Твой дом круглый. Ты на нем стоишь. А где ты в нем сидишь? А где ты в нем спишь? Нарисуй.
Но Ась продолжал дублировать одну и ту же картинку: неровная окружность, горизонтальная линия, человечек на дуге.
В конце концов Людмила Сергеевна отчаялась что-либо понять в этом рисунке и переключилась на «раж».
– Ась, нарисуй, пожалуйста, раж.
Мальчик из будущего изображал вытянутые овалы, похожие на сигары и совсем не похожие на рыб. А рядом добавлял «дом» – окружность, перечеркнутую горизонтальной линией.
– Ась, а где здесь ты?
Теперь уже мальчик из будущего отказывался понимать Людмилу Сергеевну.
– Раж, – показывал он на сигары.
– Дом, – показывал он на перечеркнутую окружность.
– Х-м-м, – говорила на это Людмила Сергеевна. – А где здесь ты, Ась?
Всё повторялось. Мальчик из будущего делал новую иллюстрацию из цикла «Ась плюс дом», затем откладывал ее и начинал кропотливую работу над еще одной репродукцией эпического полотна «Раж плюс дом». Людмила Сергеевна начинала сердиться – не столько на Ася, сколько на собственную глупость – что немедленно вызывало у подопечного негативную реакцию и очередное требование выдать в пользование неведомые «вертячки».
Утомленная двумя днями такой безумной игры, Людмила Сергеевна попросила наконец нарисовать ей эти самые «вертячки». Сначала Ась отказался это делать, исчиркав страницу ломаными линиями. Тогда Людмила Сергеевна пошла на хитрость. Она изобразила человечка с собакой, указав:
– Это я, а это моя вертячка.
Ась несколько минут таращился на картинку, потом с таким же удивлением посмотрел на Людмилу Сергеевну:
– Мама, не вертячки. Нет вертячки.
– Это моя вертячка! А как выглядят твои вертячки, я не знаю! Ты хочешь свои вертячки? Нарисуй мне свои вертячки.
После некоторых раздумий Ась всё-таки выдал рисунок, который не был похож ни на что виденное ранее и который озадачил Людмилу Сергеевну еще больше.
В нижнем правом углу листка Ась аккуратно черным карандашом изобразил человечка с маленькими рожками, а всё остальное поле рисунка заняли зеленые путаные спирали – они накладывались друг на друга, перетекали друг в друга без какого-либо смысла или системы.
– Чёрт побери, – пробормотала Людмила Сергеевна. – Ась, это вертячки?
– Да, мама, вертячки, – отозвался Ась шепотом.
В тот день он больше не захотел рисовать.
Людмиле Сергеевне не терпелось обсудить с Архангельским новое открытие, но тот впервые не явился к завтраку. И к следующему тоже. Охрана соблюдала распорядок дня, но на все вопросы либо отвечала уклончиво: «Ждем распоряжений», либо совсем не отвечала. Через неделю Людмила Сергеевна уже готова была бегать по стенам и собиралась потребовать выпустить ее отсюда, а если не выпустят, устроить скандал. Радовал только Ась – он интеллектуально взрослел, фразы строил всё более грамотно, рисовал всё более тщательно, учился аккуратно есть. К проблеме «вертячек» они по обоюдному согласию не возвращались.
В конце концов Архангельский появился – но не утром, как обычно, а вечером. Людмила Сергеевна его не узнала. Прежде всего гражданский генерал побрился – но снял не только бакенбарды, но всю шевелюру целиком. Кроме того, он выглядел обрюзгшим и предельно утомленным, под глазами обозначились мешки. Куда-то подевалась и его самоуверенная улыбка.
– Вот, выполнил обещание, – сказал он вместо приветствия, погладив свой голый череп. – Ась теперь не примет меня за «кыш».
– Что случилось? – в ужасе спросила Людмила Сергеевна.
– Так… проблемы, – ответил Архангельский. – Давай присядем, Людмила.
Они снова расположились в холле жилого блока, и гражданский генерал заказал себе чашку кофе покрепче.
– События ускоряются, – сообщил Архангельский, когда охранник ушел на кухню. – Американцы собираются снять корабль Ася с орбиты. Готовят к старту… э-э-э… шаттл «Атлантис». Внеочередная миссия. Якобы для ремонта телескопа «Хаббл». На самом деле они собираются подойти к кораблю, смонтировать на нем тормозные двигатели и парашютный блок. И сбросить на Землю в заранее рассчитанную точку. Запуск «Атлантиса» после новогодних праздников. Честно говоря, мы рассчитывали, что у них не хватит пороху. Хватило.
– И что это значит?
– Это значит, что и здесь мы упускаем стратегическое преимущество. У них будет корабль из будущего. У них будет технология из будущего. Возможно, у них будет оружие из будущего. А что у нас? Пустая капсула и Ась. Больше ничего. Мы даже не сумели получить хоть какую-то информацию из будущего. «Вертячки», «помадки», «чушики». Премьер, поверишь ли, смеялся, когда увидел мой отчет. А потом стало не до смеха…
У Архангельского был такой потерянный вид, что Людмиле Сергеевне захотелось его хоть чем-то утешить. Тут она сообразила чем и, сказав: «Минутку», сбегала к себе в комнату. Вернулась с последним загадочным рисунком Ася, протянула.
– Что это? – спросил гражданский генерал, разглядывая спирали и маленького бесхвостого чертенка в углу.
– Пока не понимаю, – призналась Людмила Сергеевна. – Но именно так Ась изобразил «вертячки».
Архангельский глубоко задумался, потом губы его тронула улыбка.
– Люда, а ведь я знаю, что такое «вертячки»!
Его заявление грянуло, как гром с ясного неба.
– Вы?.. Как?..
– Присядь, – предложил Архангельский. – В двух словах не объяснишь.
Людмила Сергеевна выполнила его просьбу.
– Помнишь, я тебе рассказывал о том, что существует несколько гипотез, объясняющих все странности нашей ситуации? Помнишь? Хорошо. Мы, конечно, могли бы обратиться за
