Тогда это был лишь крик души… А спустя века, уже после Рокласовского Кризиса, наш представитель впервые встретился со Странниками… И затем, войдя в Союз Странников, мы действительно встретились с теми, о ком скорбели, кого лишь мечтали вновь увидеть… Но я с ужасом думаю: а что было бы, не пожелай тогда наша Земля присоединиться к Странникам? Ведь тогда так и остался бы главной силой мира Закон Расставаний…
– Ты боишься, что…
– Да, Уно, да… Я слышу споры на Земле, слышу их у тебя на родине… У вас есть те, кто кричат, что нельзя дать вторую жизнь тем, кто убивал их дедов и прадедов. На Земле изобретают аргументы потоньше, поразнообразнее, но суть-то их от этого не меняется… Боюсь – оба ваши мира решат отказаться… Ну – ничего страшного, не расстраивайся, Уно. Когда-нибудь ваши миры, может быть, и надумают… И если это будет позднее, чем… лет так через сто-двести, то ты всё равно воскреснешь… И Антон-Румата… И остальные… Ты всё равно увидишь бессмертную жизнь, стоит лишь подождать…
– Они боятся, что с восставшими из мёртвых восстанут и похороненные, как казалось, навсегда, тайны, – вздохнул Уно. – Они как испуганные ребята, обманувшие кого-то и боящиеся, что их обман вдруг раскроется… Боюсь, что так будет и дальше, и никогда, никогда не наступит светлый момент, если даже среди Полдня есть те, кому есть что скрывать…
– Ты говоришь, будто слышишь их слова и их мысли…
– Но… я их действительно слышу!
– И давно это у тебя… так? – осторожно спросил Странник.
– Нет, минуты… А что?
– Да так, ты мне просто напомнил одного человека, жившего совершенно в другие времена… Но – нет… Видимо – показалось…
– А он был… из нашего мира?
– Не уверен… Давно это было… Под Хармонтом… Да ладно, забудь, я же говорю – показалось!..
– Эх, вляпались мы, как ракопаук в янтарин! – до неприличного громко сказал вдруг Загорский. – Наши бюрократы, как всегда, на высоте! Собирается Всеобщий Совет, готовится совместное заседание всех трёх КомКонов и скоропостижно реанимировавшейся ГСП! Не знаю, как там покойнички вообще, но одного вы уже воскресили – Группу Свободного Поиска! Похоже – только они и готовы ратовать за ваше предложение! Остальные пока сомневаются, будут заседать, взвешивать все «за» и «против»… Кстати, Мак, мне жутко интересно, как это Второй и Третий КомКоны собираются заседать без своих шефов! Или они будут ждать нашего возвращения на Землю, а?
– Похоже – без нас им только удобнее спорить! – буркнул в ответ Каммерер. И отвернулся, уставившись в тусклую желтизну стены.
Уно вскочил и выкрикнул, не столько к присутствующим, сколько к аппаратуре Загорского, стараясь докричаться до землян:
– Ну нельзя же так! Зачем вновь ссылаться на Бромберга? Что значит «Человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру, причём меньшая часть форсированно и навсегда обгонит большую, и это свершится волею и искусством сверхцивилизации, решительно человечеству чуждой.»?! Сколько можно наслаждаться этим непостижимым понятием чуждости? Раньше лепили его к люденам, сейчас вообще ещё сами толком не понимаете, к чему это цитируете! Зачем прикрывать свои мелкие боязни громкими словами, претендующими на правильность, как Рэба на ангела?! Что значит «Неторопливо обсудить, взвесить всё за годик-другой?!» Ведь каждый в душе за жизнь вечную, но почему-то готов отказать в ней другому, кого считал своим врагом или просто противником! Ну почему, почему на всё готовы ввести ограничения?! Ведь если счастье – то оно должно быть для всех, даром! Его нельзя дарить одним и отнимать у других!
Странник как-то странно посмотрел на Уно и мотнул головой, словно отгоняя наваждение.
Арканарский мальчишка с досадой плюхнулся рядом, прямо на пол, и зло и растерянно сказал, ни к кому не обращаясь:
– Не пойму… Не могу их понять… Высокое и низменное – в одном сплаве…
Он замолчал, и тишина висела в зале минут десять… Тем временем, повинуясь воле Странника, часть стен превратилась в экраны, транслирующие заседания с двух планет-кандидатов… Глупые, пустые заседания…
Уно отвернулся от изображения.
– А как всё началось бы, если бы наши миры согласились, а? Расскажи? Просто любопытно: а то вряд ли я увижу, как всё это будет по-правде.
– Сперва я поставил бы посреди зала Шар, – сказал Странник. И, повинуясь ему, посреди зала возникла рыже-золотистая сфера. – А затем тот, кто возьмёт на себя ответственность объявить Принятие и Воскрешение, коснётся этого Шара, запуская Музыку Миров, Музыку Мироздания… И произнесёт слова, которые встретят воскресающих… Скорее всего – слова из какой-то местной религии, приличествующие моменту… Произнесёт… Произнёс бы… Кажется – ваши миры хотят отказаться…
Странник сделал жест, желая убрать Шар, от которого в спешке отсели все остальные, едва он появился, но Уно остановил его.
– Подожди… Я, кажется, уже видел этот Шар… Воспоминания смазанные, как плохо запомнившийся сон… Я бежал в какой-то карьер, громко щёлкая каблуками и всё боясь, что в такой обуви сорвусь и полечу вниз, и что это будет неприлично… А внизу лежал Шар. Этот самый, или точно такой же… Я был уверен, что он выполнит любое желание. Любое-любое… Я бежал к нему и кричал во весь голос, чтобы он услышал меня… Кричал, и голос отражался откуда-то и возвращался ко мне моими же словами: «Счастье для всех!.. Даром!.. Сколько угодно счастья!.. Все собирайтесь сюда!.. Хватит всем!.. Никто не уйдёт обиженный!.. Даром!.. Счастье! Даром!..» Я бежал к Шару, а потом что-то подняло меня в воздух, скрутило… Было очень больно, но я понимал, что это надо стерпеть. Ведь чтобы всем стало хорошо – кому- то должно стать очень плохо. Так пусть одному, пусть мне… Как ещё раньше, в одном очень счастливом городе, где я видел, как все жители живут счастливо и радостно лишь оттого, что мне в моём подвале плохо и неуютно… А потом я увидел, как с моей ноги сорвался башмак, и почему-то полетел не вниз, а вверх, в пыльное небо… И тогда меня скрутило так, что я всё забыл от боли… И очнулся уже в Арканаре… А всё это вспоминал, как сон. Выходит – не сон, а, Странник?
– Не сон… Тогда тебя звали Артур Барбридж… Это и было под Хармонтом… Значит – не показалось… Но я и не думал, что в Омеласе – это тоже ты… Может – и малыш Тробо – твоя жизнь, одна из многих?
– Это когда злой колдун развалил норку, и пришлось скитаться по свету, ища справедливости? Кажется, я читал когда-то такую сказку…
– Уно, Уно… Сколько же сюрпризов в тебе, малыш… – совсем как Румата сказал Странник. Он казался настолько удивлённым, что совершенно позабыл про Шар.
Прошло какое-то мгновение, и вдруг Уно вновь вскочил. Громко и звонко, напористо и торжественно выкрикнул:
