чужими руками. Я не мог переступить через себя и убить женщину, безоружную, пускай и конченую сволочь. Не мог.
— Мы придумаем что-нибудь, — проговорила Ксюша. — Только не глупи. Ты же видишь, она пытается достать тебя. Не поддавайся.
— Каким может быть выход? Только её смерть. Ничего другого, — покачал я головой.
— Есть другой. Просто пока мы не нашли его. В конце концов, всегда можно использовать её оружие — натравить бывшего заключенного. Я тоже кое-что умею.
— Она легко отделается от подобного убийцы. Разве, что шальная пуля калибра 7.62 из шестиэтажки напротив здания пресекающих вылетит.
— Тоже выход, — без тени иронии ответила Ксюша, — только не стоит торопиться. Пока она лишь злит тебя. Сам подумай, если бы она хотела причинить вред Даше, она бы это сделала. Сейчас на её совести лишь нервы людей да помнящий, которого держали в психбольнице.
— Всё равно. Не хочу, чтобы Даша или кто-то другой страдали из-за неё. Как там, кстати, Даша? — спросил я.
— Я не позволяю ей проснуться. Температура всё ещё держится. Не волнуйся, врачи помогут.
— Надеюсь, — проговорил я, въезжая во двор городской больницы. — Останься в машине, а я отнесу Дашу. Скоро вернусь.
В зеркало заднего вида, заметил, как Ксюша кивнула.
— Она не проснётся?
— В ближайшие минут пять — нет.
Аккуратно подхватил Дашу на руки и вынес из машины. Первый встретившийся врач спросил, что случилось. Я рассказал всё как есть, уменьшив количество нападавших до одного и умолчав о том, что убил.
Я, наверное, жил в каком-то необычном, сказочном городе. Сотни раз слышал рассказы о черствости врачей. Телевизор ими перенасыщен. Сам никогда не встречался с подобным. Мужчина терпеливо объяснил, что тряпка смочена хлороформом, и везти её с собой была не лучшая идея, можно было уснуть за рулём. Жар же оказался просто реакцией организма на летучую жидкость. Он посоветовал отнести девушку домой и позволить ей выспаться, отлежаться пару деньков.
Вот только домой везти Дашу было нельзя. Ни ко мне, ни к ней.
Я попытался уговорить врача принять девушку, чтобы она отлежалась в больнице, но мужчина не уступил. Нельзя, и всё. Вот за что его винить? Бред.
Ксюша предложила отвезти Дашу на квартиру к её парню. Они присмотрят за ней, а после проводят до дома. В качестве легенды — рассказ о том, что её нашли без сознания на остановке аэропорта. Глупо, но варианты о чудесном спасении выглядели ещё глупее.
— Ксюш, — обратился я к девушке, когда вёз её с Дашей к парню, — не знаешь, кому подчиняется Зульмира?
— А разве подчиняется? — вопросом на вопрос ответила видящая.
— Не знаю. Вот и хотел у тебя спросить. Даше не вредно, что ты ей так долго проснуться не даёшь?
— Нет. Не волнуйся. И для неё, и для её организма это обычный сон, который ничего не тревожит. Это не вреднее снотворного.
— Не знаю, — я пожал плечами. — Я и снотворному не доверяю. Вообще к таблеткам настороженно отношусь.
Глава 4
Когда человек заходит в тупик, оборачивается и видит, что обратного пути нет, он может выбрать несколько вариантов: сесть и остаться жить в этом месте, попытаться пробить лбом стену, перелезть через неё или же слегка передохнуть, чтобы решить, стоит ли беречь голову и позволяет ли высота препятствия его преодолеть.
Я зашёл в тупик. Мне нужна была передышка.
Пригласил Ксюшу прогуляться по вечернему городу, чтобы просто поговорить. Собрать воедино мысли, крутящиеся в голове. Обсудить дальнейший план действий.
Она согласилась. Даше к вечеру стало лучше, но отпустить девушку домой Ксюша не решилась. Оставила её на попечение парня, чтобы поговорить со мной.
Минут десять мы шли по аллее в полной тишине. Склоняющиеся ветки несколько раз порывались снять с меня шапку. Ещё одно неудобство высокого роста. Ксюша не говорила ничего. Не знаю, какие мысли были в её голове, но, кажется, она ждала от меня вопросов. Хотя спрашивать ни о чём не хотел. Все ответы я знал.
— Знаешь, — заговорил я, когда не смог сдерживать мысли при себе, — когда я только познакомился с Саней, в смысле, с ассасином, когда он увёз меня из города, я представлял себе, что пресекающие — нечто вроде настоящих извергов. Представлял всю организацию как людей, нацеленных на ограничение свобод помнящих… Я готов был убить каждого из вас, когда родители забыли о моём существовании. Как оказалось, не все вы такие. Теперь я даже думаю, что всё не так просто… Если бы не Зульмира — кто знает, каким путём шла бы организация. Ведь будь главной ты, можно было бы надеяться на взаимовыгодное сотрудничество между организацией и помнящими?.. Между видящими и нами?.. Так ведь?
— Наверное, — кивнула Ксюша, — только… Лёш, тебе лучше знать… — девушка замолчала, не решаясь высказаться. — Это я вычистила память твоим родителям…
Я выдержал трагическую паузу и, повысив голос, начал высказывать:
— Что? Это сделала ты?! Да как ты могла?! Ты ничем не лучше Зульмиры!
Я развернулся, чтобы уйти прочь. Ксюша стояла с открытым ртом. Видимо, не ожидала такой реакции. Сделал ещё один поворот, посмотрел ей в глаза и спокойно спросил:
— Думала, так отреагирую? — я улыбнулся. — Этого уже не исправишь. Теперь не важно, кто удалил воспоминания из памяти родителей. Другое дело, что ты, обратив внимание на мои поступки, изменила мнение обо мне, а Зульмира не хочет видеть очевидного. Не все помнящие опасны.
— Лёша… Ты очень добрый. Удивительно добрый.
— Ты так решила из-за того, что я закрыл глаза на твой поступок?
— Нет. Я уже давно это поняла. Будь осторожнее. Большинство людей захотят сесть тебе на шею.
— Пусть попробуют, — кивнул я. — Там не очень удобно.
Девушка усмехнулась.
— Правда, я не очень-то уверен в том, что действительно добрый, — проговорил я.
— Почему?
— Я склонен думать, что просто прикрываю свои недостатки — добротой.
— Прикрываешь? — не поняла Ксюша.
— Вроде того, — улыбнулся я, — не знаю, как это объяснить… В любом случае, даже если я действительно добрый, а не просто хочу им быть… Это скорее недостаток, нежели достоинство… Доброта мне никакой пользы не принесла, только разочарование. Иногда эта забота о других начинает так надоедать… Хочу быть обычным. Им проще живётся.
— Обычным? Нет, спасибо. Оставайся таким, какой есть. Будь самим собой, — произнесла Ксюша. — Я знаю, о чём думают обычные люди. Я вижу их мысли. Один ненавидит всех вокруг, начиная от близких друзей и заканчивая родителями. Другой, возвращаясь домой, к любимой жене, вспоминает о времени, проведённом в постели с любовницей. Вон идёт женщина, — указала она на прохожую, — думает о том, что стоило бы вынести стул из офиса к себе домой, пока он стоит в углу и на него не обращают внимания. Уверена, что ей платят слишком мало и она имеет право на подобный поступок.
— Это лишь общие и утрированные примеры. О чём думает, к примеру, тот парень в синей шапке, —
