смерть, но ей это не удастся — здесь погибнут все, потому что колдуна, который смог разрушить защиту древнего леса, её магический барьер не остановит, он может поразить только индулов. Она поняла, что сын её в опасности. Бьют хотелось бежать в хутрей — вдруг колдун уже там?
— Хотя, почему? В лесу сотни детей возраста Эвила, да я бы почувствовала его приближение, — успокоила себя Бьют. — Что же делать?
Битва вокруг её уже не интересовала… Бьют решила любым способом задержать неведомого колдуна здесь и не пустить его к хутрею, к её сыну.
В глубине леса, откуда пришли индулы, она заметила яркое сияние. Не переставая разить врагов молниями, она вглядывалась в чащу леса, не понимая, что является источником света. Страшная догадка вертелась в её голове, но Бьют гнала её и не хотела верить:
— Неужели всё это магия того колдуна, и смерть подошла к ним так близко, неужели она неизбежна!?
Она оглядела поле битвы. Уцелевшие заворожено смотрели в лес, откуда, держа наперевес посох вышел некто, похожий на человека, хотя человеком назвать его было сложно. Он был светловолос, как и любой эльф, телосложением похож на человека, но цвет кожи был фиолетовым, чем-то он напоминал цвет шерсти индулов. Облачён колдун был в мантию, цвета почти того же, что кожа, но немного темнее. На поясе были вышиты символы трёх богов: «дерево», «весы» и «секира». По контуру пояса золотыми нитями были вышиты звёзды.
— Что за чёрт!? — услышала Бьют справа от себя.
Всё её внимание было сосредоточено на посохе. Сам он не представлял ничего особенного: довольно крепкая порода дерева, большой драгоценный камень и две деревянные змеи, обвивающие его. Её удивило, что энергия, которую излучал посох, превышает силу всех друидов леса.
Выйдя из оцепенения, Бьют направила всю силу магии на колдуна. Из рубина на её посохе вылетела молния и поразила предводителя индулов. Эльфов охватил ужас. Они увидели светящийся силуэт колдуна. Но Бьют не услышала смертельного крика. Колдун издал лишь смех, смех презрения. Ей стало страшно…
Вдруг Бьют с криком отбросила посох в сторону — её руку обожгла страшная боль — рукоять посоха была обуглена и ещё светилась красным жаром.
Файел бросился на колдуна с мечом, но тот лёгким движением посоха поднял его в воздух и бросил о ближайшее дерево.
— Даже не пытайтесь, — презрительно бросил колдун, — Глаз Дракона не под силу даже вам.
Не успела Бьют подумать, о каком глазе идет речь, как над ней вспыхнул яркий свет молнии, и более двух сотен руанских эльфов оказались обезоруженными: все стрелы, луки, мечи, посохи — всё растворилось в воздухе.
Индулы, не дожидаясь приказа вожака, набросились на эльфов. Последнее, что видела Бьют, был тёмный силуэт жестокого колдуна, уходящего вглубь леса, к их хутрею, к их беззащитному сыну Эвилу…
Глава 2. Жизнь Эла Фарма
Семья фермеров из небольшой деревеньки Фавер — Брайдж, Марел и их сын Эл, только что закончили сбор урожая и сейчас укладывали снопы пшеницы, фрукты и овощи в телегу, запряжённую двумя старыми лошадьми. Когда часть урожая была загружена, Марел сел на место возницы, взял в руки вожжи и направил телегу к деревне для разгрузки.
Шестнадцатилетний Эл имел светлые волосы, что являлось большой редкостью среди людской расы. Высокий рост и худощавое телосложение подростка резко выделялись из толпы упитанных фермеров. Не было в деревне человека, который бы не пошутил, что родители «явно не кормят» парня. Между тем мама и папа Эла отдавали сыну всё, что только могли дать, иногда забывая о себе.
— Мам, пока папа едет до деревни и выгружает урожай, можно я сбегаю к речке, искупаюсь, освежусь? А то жара такая, что я скоро испарюсь, — обратился Эл к матери, как только отец отъехал от поля.
— Хорошо, только недолго. Папа скоро вернётся, нужна будет твоя помощь.
Брайдж, мама Эла, была женщиной, разменявшей четвёртый десяток, как и её муж.
Помимо выращивания фруктов и овощей Фармы вскармливали телёнка от коровы, имели в хозяйстве пару свиней, кур, которые несли достаточно крупные яйца. В общем, недостатка в финансах семья не испытывала, но и трудиться ради этого приходилось зачастую день и ночь.
Довольный Эл побежал к речке, оставив мать дожидаться возвращения отца. Подбежав к берегу и сбросив одежду, он окунулся в тёплую воду, смыв с себя всё напряжение и всю пыль, что накопилась за день работы в поле. Поплавав немного, Эл вышел из воды, посмотрел на свою потную, грязную одежду с видимым отвращением, но всё же оделся в неё, понимая, что другого выхода нет.
— Эх, надо было взять что-нибудь на смену, — не вовремя подумал он.
Ехать по посёлку таким неряхой ему не хотелось, хотя все и знали, что Фармы собирают урожай. Но он не считал это причиной появиться перед друзьями и знакомыми в этом.
Изредка Эла посещали мысли, что родители никогда не поймут его. Как считал Эл, чрезмерная забота матери плохо сказывалась на его положении среди сверстников. А что скажет Сун — эта прекрасная, небесная девушка с соседней улицы, когда увидит его в одежде, как будто вымоченной в свиных помоях. Конечно, отец говорил, что от настоящего мужчины должно чуть—чуть пахнуть потом, но если этот взгляд и был правильным, он немного устарел. Нет, родители любили его, и он всем сердцем любил и уважал их, но проблему отцов и детей никто не отменял, с самого сотворения мира она была, есть и будет достаточно острой, в каждой семье. Просто Эл не понимал их, а они не понимали его. Хотели понять, но не могли. Единственное, в чём он полностью поддерживал отца — это желание сделать из сына воина, а не фермера, как он сам. Мало кто из деревенских детей учился в специализированной школе боевых искусств. Именно в ней он впервые научился держать меч и стрелять из арбалета.
Школа, в которой учился Эл вот уже два года, стояла на окраине деревни и состояла всего из одного этажа, нескольких классов и площадки с мишенями, деревянными чучелами, полосой препятствий. Она была, конечно, не такой элитной и большой, как городские университеты, но для изучения основ была вполне подходящей. Преподаватели съезжались в школу со всей Антарии, некоторые остались жить в деревне, а кто-то приезжал сюда на время учёбы из Дефиата, города, расположенного недалеко от деревни. Лошади, на которых добирались учителя, поражали умы учащихся, таких резвых и молодых скакунов не было даже у самых зажиточных крестьян. В основном фермеры обходились купленными на распродажах старыми тяговыми лошадьми, только и способными, что еле-еле тащить за собой телегу. О езде на таких лошадях верхом не могло идти и речи. Эл наделся, что когда-нибудь он переедет в город и закончит обучение там, но даже того, что он узнал здесь, было достаточно, чтобы постоять за себя.
Вернувшись в поле, Эл обнаружил, что отец ещё не приехал. Ему оставалось только ждать, но ожидание было главным врагом Эла. Ждать он не любил, чего бы то ни было, ему хотелось расправиться со всеми делами и не заботиться ни о чём, а просто отдыхать до конца дня. Эл лёг на траву и стал смотреть в небо, по которому плыли прекрасные перистые облака, похожие на разных неведомых ему зверей.
Эл никогда в жизни не выезжал за пределы деревни, но ему хотелось увидеть нечто большее, нежели просто бесконечные поля. К юго-западу от Фавера можно было разглядеть густой лес. Как рассказывал отец, там когда-то жили лесные эльфы, но индулы, осмелевшие в последние годы, убили и растерзали их всех. Эл никогда не встречал ни эльфов, ни индулов — через их деревню не пролегали даже торговые пути. Никакого разнообразия в жизни Эл не замечал и это его удручало. Он дал себе слово, что как только закончит обучение в школе, отправится путешествовать по миру.
Погрузившись в размышления, он не заметил, как вернулся отец. Его окликнула мама, Эл встал и пошёл помогать родителям погружать остатки урожая в телегу.
— Завтра поеду в город Дефиат, продам часть урожая, и тогда мы заплатим за твоё обучение в школе на третий год, — обратился к Элу отец, погружая в телегу тыкву внушительных размеров.
