сделать холодное равнодушное лицо и вид, будто ему все нипочем. Но Риокаа не так-то просто провести. Он стар и мудр. И разбирается в людях совсем не так плохо, как думает Эрик…
— Эрик ждать белый женщин, — уверенно заявил старик, делая очередной глоток из узкого сосуда, наполненного темно-красной жидкостью. — Эрик не обмануть Риокаа…
Эрик раздраженно махнул рукой. Ему хотелось посоветовать Риокаа поменьше пить, но он удержался. Сосед реагировал на подобные заявления весьма бурно и после неделями мог не общаться с Эриком. В конце концов, «белый женщин», которую Эрик знает всего лишь один день, не стоит того, чтобы ругаться из-за нее со старым другом. Пусть Риокаа думает что хочет. Это его личное дело.
— Друг хотеть пить? — примирительно спросил Риокаа и протянул Эрику бутыль с наливкой.
Эрик поморщился и покачал головой.
— Нет уж, я не любитель этой гадости. Ты же знаешь, Риокаа.
— Она делать человек хорошо, — возразил Риокаа, обидевшись за наливку.
— Ладно тебе, не сердись, — улыбнулся Эрик и присел на стул. — Лучше расскажи мне о тех слухах, что ползут по побережью. Что такого случилось?
Риокаа выпучил темные глаза — две перезрелых черешни — и напустил на себя торжественный вид. Эрик любил, когда Риокаа пересказывал ему местные сплетни или рассказывал легенды, с древних времен бытующие на Бора-Бора. У старика при этом был ужасно смешной вид, однако рассказы его захватывали, увлекали.
Когда-то Эрик, только что отстроивший дом в лагуне, задумал научить старика английскому и французскому языкам. Правда, он старался не столько для Риокаа, сколько для самого себя — занимаясь образованием своего «сложного» ученика, Эрик и сам учился.
Поначалу дело шло хорошо — старик прекрасно запоминал слова, обозначающие существительные. Но, увы, когда речь зашла о глаголах и прилагательных, Риокаа проявил неожиданное непонимание. Эрик не сдался и продолжил обучение, изматывая себя и доводя Риокаа до исступления. Его труды были вознаграждены — Риокаа мог общаться с англичанами так, что его понимали. Но заниматься французским старик отказался наотрез — ему не нравилось картавить.
— По берегам ходить жуткий слух, — торжественно начал Риокаа. — Люди говорить — страшная акула в наша вода. Она плавать у самого берега, утаскивать людей к себе… Друг Минуи сам видеть акула. Друг Минуи потерять свой брат. Его утащить акула… Люди говорить, — Риокаа сделал страшные глаза, — сам бог Камохоалии разгневался на людей. Он наслать на нас ухинипили или сам забирать людей…
— С чего бы это? — удивился Эрик. — Чем мы могли прогневать Бога-Акулу?
Риокаа хлебнул еще наливки и произнес с загадочным видом:
— Белый человек не кормить Бога-Акулу. Белый человек не давать ему «ава»… Белый человек есть акулий суп, ловить наша рыба…
Риокаа не считал Эрика «белым человеком», поэтому не боялся его обидеть. Эрик, конечно же, не очень верил в сказки о Боге-Акуле и о том, что он разгневался на туристов за то, что они не кормят его «ава» — горьким зельем, которым полинезийские рыбаки издревле потчевали Камохоалии, чтобы он не дал им заблудиться в океане и погибнуть в его водах.
— Тогда почему Бог-Акула карает полинезийцев, а не белых людей? — поинтересовался Эрик.
Старый полинезиец только пожал плечами. Ответа у него не было.
— Риокаа не знать, — изрек он после минутной паузы. — Камохоалии — справедливый бог. Народ на Бора-Бора — провиниться перед Камохоалии. Риокаа сказал.
Ох уж этот Риокаа! Но то, что в местных водах появилась большая зубастая акула-людоед, — не самые лучшие новости. С чего бы это? Здешние акулы всегда были мирными, если, конечно, люди сами не напрашивались на то, чтобы их съели…
В одном Риокаа был прав: белые люди, которые заселили эту благословенную землю, вели себя неподобающе. Они уничтожали акул ради плавников. Дошли даже до того, что у живой акулы отрезали плавники и отпускали несчастную в море, где она умирала… Если бы бог Камохоалии и правда существовал, он должен был бы наказывать белых людей. И не безвинных, а тех рыболовов-браконьеров, которые не считаются с местной природой. Тех, что строят отели и рестораны, в которых кормят туристов супом из акульих плавников…
— Кстати, Риокаа, — вспомнил вдруг Эрик. — К тебе не приходил скупщик земли?
Риокаа округлил глаза. Очевидно, сказанное было сложным для его восприятия.
— Человек, который хочет купить землю… — терпеливо объяснил он полинезийцу. — Предлагает деньги за землю и дом. Маленький мужчина с круглым брюшком, напоминающим кокос? Кажется, его зовут Мидас… Мидас Стэпман.
— Мидас Стэпман… Белый мужчина… Да, да… — Риокаа закивал головой. Да так энергично, что его тройной подбородок смешно зашлепал по сосуду с наливкой. — Он приходить к Риокаа. Просить его землю в обмен на франки.
— И что сказал Риокаа? — насторожился Эрик.
— Риокаа любить свой дом, — улыбнулся старик.
Эрик с облегчением вздохнул. Впрочем, странно было подозревать, что Риокаа продаст свой дом какому-то проходимцу, даже за ту немалую сумму, какую он предлагал. Нет уж, Мидас перебьется. Риокаа прав: им хорошо в тихой лагуне…
— Привет! Ну вот я и вернулась… — За спиной Эрика послышался шелковистый голос Мик.
Он радостно обернулся. Риокаа был прав — «белый женщин» сдержала свое обещание. Мик стояла, облокотившись на дверной косяк, и с улыбкой разглядывала Эрика и Риокаа.
Эрик заметил, что она переоделась, но снова облачилась в алые одежды, которые ему решительно не нравились. И опять эта броская помада… Ну зачем она ей? У нее такие восхитительные губы… Когда она сердится, они превращаются в маленькое сердечко… А какая у нее чудесная кожа! Словно золотая…
— Твой водитель уехал? — поинтересовался Эрик и тут же пожалел о том, что задал этот неуместный вопрос.
Мик улыбнулась ему снисходительно, как маленькому.
— Пит уехал. Но я позвоню ему, когда соберусь возвращаться. Не пешком же мне выбираться из Анау?
В ее вопросе звучал сарказм. Эрик готов был сквозь землю провалиться. И правда, он ведет себя, как идиот! Эрик никогда еще не выглядел таким дураком перед женщиной. Что же такого в этой Мик, что из-за нее он теряет разум и превращается в шестнадцатилетнего юнца?! Он, тридцатилетний мужчина?!
На беду, комичность ситуации не укрылась и от Риокаа. Он тут же поспешил внести свой вклад в нелепое положение Эрика.
— Эрик волноваться, — улыбаясь, сообщил он Микаэле. — Эрик ждать тебя. Бегать по комнате безумцем…
В эту минуту Эрик искренне пожалел о том, что потратил столько времени и усилий, чтобы научить Риокаа изъясняться по-английски. Микаэла посмотрела на Эрика, и ему ужасно, невыносимо захотелось отвести взгляд. Но он не мог. Если спасовать перед ней сейчас, она сразу же поверит словам Риокаа. Пока еще не поздно обернуть все в шутку…
— Риокаа — мастер приукрашивать, — вымучил улыбку Эрик. — У тебя еще будет возможность узнать его поближе. Он любит рассказывать красивые истории. Только советую тебе помнить о том, что половина из них — вымысел. — Эрик повернулся к обиженному Риокаа и скосил глаза в сторону выхода. Полинезиец насупился, допил наливку и побрел к двери. — Ну что ты стоишь, проходи… — кивнул Эрик девушке.
Мик стало жаль Риокаа, которому досталось по ее милости. Она поспешила исправить ситуацию.
— Меня зовут Мик. — Она протянула руку полинезийцу. — А вас, насколько я понимаю, Риокаа?
— Да, Риокаа. — Старик осторожно пожал ее руку, словно та была сделана из мягкого воска и от любого прикосновения могла потерять форму. Он был на седьмом небе от счастья. — Мик заходить к Риокаа. Риокаа рассказать много историй. Жена Риокаа вкусно кормить Мик.
— Риокаа! — грозно окликнул полинезийца Эрик, и тот поспешил удалиться.
Мик опустилась на стул и окинула взглядом свои чемоданы.
— Прямо не знаю, с чего начать… — удрученно произнесла она, словно все эти вещи разложили по чемоданам без ее ведома.
