Андрей Таманцев (Феликс Ветров)
Гонки на выживание
Черный ствол пистолета — и сотни прикованных к нему глаз. Все застыло, будто окаменело в ожидании.
Ну, ну же… Ну давай!..
Говорят, за мгновение до выстрела проживается заново вся прошлая жизнь… Но двадцать парней за рулем не видят сейчас ничего, кроме сверкающего солнечного блика на пистолетном стволе.
Хлопок!
Неяркая вспышка, серый дымок — и тотчас надрывный вой, рев и частая нестройная пальба «пришпоренных» моторов. Глаза застят клубы едкой синей гаристрашная сила резко срывает с места и уносит вперед.
Нет, то не бой, не война.
Это — игра. Супермодная столичная забава.
Гонки на выживание.
Двадцать пестро раскрашенных, измятых «Жигулей» несутся друг за другом, догоняют. Не снижая скорости, врезаются в тех, что замешкались, таранят, колотят бамперами… Удары! Удары!..
Скрежет металла… Победит тот, кто последним останется на ходу в этой свалке. Вот и вся задача. Нагнать, ударить, размолотить и отшвырнуть, выбросить из круга.
Хохлов — в голубой «пятерке», Мухин — в ярко-желтой.
Оба выступают в последнем, третьем заезде. Это гвоздь программы, когда яростный азарт гонщиков уже взвинчен до предела.
Тело задубело от непрестанных ударов, пот заливает глаза, грязь и пыль покрывают лица. Тупой мертвый треск сминаемых багажников и капотов и жуткий вой перегретых, дымящихся моторов… Хохлов, он же Боцман, тяжелой ступней давит на газ, рвет черную баранку влево, вправо, сцепление… скорость… тормоз… Его машину закручивает волчком, и он лупит в заднее крыло машины Мухина… Тут нет друзей! Все противники! Все враги!
Минута — и уже ничего не разобрать в этой клубящейся каше, А на трибунах стадиона та же ярость азарта. Крики, вопли, свист, выпученные глаза.
— Бей его! Делай! Врежь!!! Мочи его! Мочи-и!..
Сизая туча плывет над ареной. Искореженные машины снова и снова врезаются в полурасплющенные драндулеты соперников. Пожарки и «скорые» наготове: в любую секунду рычащее стадо может вспыхнуть костром. Тягачи торопливо оттаскивают за границы арены груды бесформенной стали, совсем недавно бывшие автомобилями.
Вот уже всего семь машин на поле… Пять… Три… Последние мгновения!
В желтую «пятерку» Мухина с маху врезается чья-то красная «Самара», отшвыривает и опрокидывает набок… Их двое! На красной и голубой. Дуэль гигантов!
Они несутся друг за другом… Но вдруг красную «Самару» окутывает белое облако, и она беспомощно замирает… Все-е-е!..
Минуты ожидания… Трубный глас информатора разносится над стадионом:
'Победителем гонок стал Дмитрий Хохлов, Калуга, на собственном автомобиле!
Уважаемые зрители! Сейчас состоится награждение победителя. Сегодняшний призавтомобиль «форд- эскорт» девяносто пятого года! Поприветствуем счастливчика! Он заслужил эту награду в честной борьбе!'
На трибунах орали, свистели, топали ногами, размахивали флажками, швыряли в небо и топтали банки из-под пива, взрывали петарды.
— Что ж, — сказал Иван Перегудов, — видно, придется скинуться на шампанское.
Пастух — Сергей Пастухов — угрюмо кивнул.
— Хрен с ним, — усмехнулся Артист, он же Семен Злотников. — Каждый зарабатывает на хлеб как может.
— Если бы на хлеб! — зло вскинул серые глаза Пастух.
— Муху жалко, — вздохнул Артист. — Мальчик остался без сладкого.
Он поднес к глазам мощный армейский бинокль и тотчас оторвался от окуляров.
— Ого! Вот так зрелище! Наш Боцман на волнах славы… — А ну дай глянуть, — протянул руку Док, бывший капитан медслужбы, военный хирург Иван Перегудов.
Артист передал ему бинокль. Иван подправил фокусировку, вгляделся. И точно, какие-то дружбаны качали Боцмана-Хохлова, и тот нелепо взлетал, раскинув руки и ноги.
— Н-да… — протянул Док и хотел передать бинокль Пастухову.
— Нет уж, премного благодарен, — помотал тот головой.
Два часа назад они съехались сюда, к этому стадиону в Крылатском, где по субботам проходили гонки на выживание.
А еще за два дня до этого Пастухов получил у себя в деревне Затопино заказное письмо. В конверте была только вчетверо сложенная нарядная афишка предстоящих состязаний и входной билет. Ни записки, ни пояснений. Ничего не понимая, Сергей покрутил афишку перед глазами, но, когда в списке участников гонок на выживание нашел знакомые имена «Дмитрий Хохлов. Калуга» и 'Олег Мухин.
Москва', все встало на свои места. Все сразу связалось и объяснилось. Что ж. В любом случае в этот день ему надо быть в Москве — предстояла встреча, о которой было заранее уговорено и к которой требовалось как следует подготовиться.
— Надо ехать, — сказал он Ольге. — Такое дело, сама понимаешь… Ребята ждут.
Жена перечить не стала, только спросила, надолго ли.
— Дня через два-три вернусь, — заверил Пастухов.
И на следующее утро укатил на своем уже неновом, но еще крепком, надежном «ниссан-патроле».
Вся пятница в Москве прошла в беготне и хлопотах. Он созвонился с кем надо, встретился. Все удалось, никто не обманул, не продинамил и к вечеру он получил то, что обещали достать.
В субботу он приехал к стадиону в Крылатском. Перед этим провел ночь в машине — ни до кого из своих мужиков дозвониться не удалось. Док, видимо, был на ночном дежурстве в госпитале, Муха, скорей всего, допоздна возился с машиной, готовясь к гонкам, поймать дома Артиста и пытаться было нечего.
Артиста Пастух вдруг увидел, припарковывая свой «джип» на огромной стоянке у ворот стадиона. Злотников лихо подкатил на маленькой красной «бээмвухе», резко развернулся, ловко втерся в ряд залитых солнцем разноцветных машин и, высунувшись из окошка, приветственно помахал издали рукой, когда Пастух трижды нажал на клаксон. Из алой машинки Семена выбрался и Перегудов, он же Док.
Сошлись, пожали руки.
— Ну что, купил? — вместо приветствия торопливо спросил Артист.
— А то! — улыбнулся Пастух. — Брал с экспертом-консультантом, проверено от 'а' до 'я', все с гарантией. Отменная штучка, мировой класс! Спецы чмокали и закатывали глаза. Сказали, игрушка не хуже, чем у Чекасина.
— Молоток, командир! — кивнул Док и с удовольствием оглядел Пастуха с головы до ног — высокого, худощавого, успевшего здорово загореть к началу июня. — Смотрю, держишь форму.
— Затопинский кислород, — улыбнулся Пастух, — мать-природа… — Сколько с нас за игрушку? — спросил Артист.
— По штуке с носа. А где остальные?
— Что касается Мухи и Боцмана, тут все ясно, — сказал Артист. — Ну а с самим нашим деятелем… Тут, брат, непредвиденная история. Залетел он… — То есть в каком смысле? — не понял Пастух.
— А вот в каком… — И Артист в двух-трех словах объяснил отсутствие шестого.
— Не может быть! — удивился Сергей. — Да чтобы он… — Может, еще как может, — подтвердил Док. — Уж поверь мне. Я у него там был на той неделе — случай классический. Впрочем, он уже в порядке.
— Так что же делать будем? — спросил Пастух. — Я ведь, собственно, только ради этого и прикатил.
