офицер.
— Мне представляться, как я понимаю, не имеет смысла? — Пастух провел языком по пересохшим губам. — Вы не могли бы приказать принести мне воды?
— Позже, — ответил Камаль Абдель и добавил:
— Если понадобится. Что за странное упорство у вас, у русских? — спросил он без перехода. — Когда я беру американца, то он спокойно дает показания и терпеливо ждет, когда его правительство выторгует его жизнь. Все по правилам. Ну вот зачем, скажите, вам понадобилось бежать? Вас плохо кормили в госпитале?
— Меня плохо кормили перед госпиталем. Иначе я туда не попал бы.
— Ну-ну, — вновь улыбнулся Камаль Абдель. — Всего-то живот схватило, а столько разговоров. Вы не производите впечатления мнительного человека. Вас ведь могли просто застрелить.
— Что вы хотите от меня? — прямо спросил Пастух.
— Ничего, — честно признался начальник разведки. — Все, что нужно, я уже получил. Просто я, знаете ли, коллекционирую человеческие типажи. Их много прошло передо мной. Вы сегодня ночью доставили мне некоторые хлопоты, и я заинтересовался вами. Скажите, а на что вы надеялись? Пешком дойти до Кувейта через три пустыни?.. Это чисто профессиональное любопытство. Или решили просто вернуться как ни в чем не бывало в отель?
— Я привык сам контролировать ситуацию… — Похвально. Контролируйте.
— Не могу не задать следующий по логике вопрос: как вы намерены со мной поступить? — Пастуху было сейчас не до условностей, и он старался идти к цели напрямую.
— Это интересный вопрос, — ответил генерал, не спеша затягиваясь сигаркой.
— Что вам не сиделось на месте?.. Вы успели натворить немало. Практически напали на охранявшего вас солдата, ограбили его. Кстати, форма, пусть и в таком плачевном виде, вам к лицу. — Генерал с улыбкой взглянул на расцарапанное лицо Пастуха. — Напали на майора. У него, между прочим, сотрясение мозга. Угнали машину, принадлежащую армии Ирака. Ранили двоих солдат… Набирается прилично для любого суда, вам не кажется?
— Идите к черту, — буркнул Пастух.
— Не обижайтесь. Слова из песни не выкинешь. Так у вас говорят? Кроме того, сразу после посещения лавки, где вы приобрели чемодан, ее владелец был обнаружен мертвым. Какое совпадение! — Камаль Абдель цокнул языком и картинно покачал головой.
— Лавочника я не трогал, — хмуро ответил Пастух.
— Знаю, но следствие может иметь свое мнение. Как-то неудачно вы выполнили свое задание. Крайне неудачно. Я даже начинаю подумывать: а может, вас и не возвращать на родину? Сейчас, конечно, не времена СССР, хорошие, кстати, были времена, но медаль вам за такую работу не дадут.
— Что вы знаете о моем задании? — насторожился Сергей.
— Все, — честно признался генерал. — Разве вы этого не поняли, когда оказались вместо Дворца в госпитале? Не расстраивайтесь. У всех бывают ошибки.
Что касается вашей участи, то вам повезло — обстоятельства складываются в вашу пользу. Будете жить. Но предупреждаю: еще одно неверное решение, и я пойду против обстоятельств. Ирак еще не полностью избавился от многих страшных болезней. Антисанитария, знаете ли, плохое питание… Случаются у нас еще заболевания холерой, и тиф полностью не искоренен… Вы понимаете? Один укол — и домой вас повезут в запаянном гробу.
С этими словами Камаль Абдель аль-Вади встал, швырнув недокуренную сигарку на пол.
— Вы, кажется, просили пить? Я распоряжусь.
После этих слов генерал вышел.
7
Проводы делегации Российского парламента в международном аэропорту Багдада несколько затянулись. Каждый из довольных депутатов хотел произнести спич перед горсткой журналистов, которые в отсутствие других новостей сконцентрировали все свое внимание на русских парламентариях. Говорили в основном об историческом пути российского и иракского народов. О недопустимости эскалации напряженности в регионе, а также о недопустимости воинственных демаршей заокеанской державы и НАТО. Представители иракского правительства, наоборот, как бы опровергая представление о цветастом витиеватом восточном многословии, коротко выражали благодарность за проявленное к их стране внимание.
Наконец все, кто хотел, выговорились, и члены делегации не спеша потянулись к трапу ожидающего их ИЛ-96. Многие на обратном пути оказались отягощены солидным багажом. Тут уж постарались гостеприимные хозяева, не пожалевшие средств и сил на подарки для русских депутатов. Их помощники, располагавшие большим свободным временем, не рассчитывая на презенты, сами прочесали окрестные магазины и лавки. Наибольшим спросом пользовались ткани, чеканное серебро и золотые украшения. Справедливо не доверяя отечественной авиации, все старались весь свой багаж пронести в салон.
Среди журналистов находился и Коперник, и как всегда в компании с американцем. Тот вообще в последнее время не отходил от русского коллеги ни на шаг.
— Леонид, ваша делегация улетает. Как вы считаете, что-нибудь изменилось? — спросил Стивен, кивая в сторону авиалайнера.
— Вы хотите взять у меня интервью? — проворчал Коперник. — В школе вы тоже выезжали на подсказках? Думайте сами, чем накормить ваших читателей… Он выглядел заметно встревоженным и все время оглядывался по сторонам, как бы ожидая какого-то подвоха.
— Вы сегодня не в духе, Леонид, — вздохнул Стивен. — Это, наверно, ностальгия по родине. Ваши конгрессмены улетают, а вы остаетесь.
— Очень смешно, — буркнул Коперник.
В этот момент на летное поле прямо к трапу самолета подрулила машина «скорой помощи». Коперник моментально перестал обращать на американца какое-либо внимание, сконцентрировавшись на том, что происходит у трапа самолета. Стивен не стал ему мешать, но, отметив этот внезапный интерес, верно связал его с давешним беспокойством русского коллеги.
Тем временем из «скорой» при помощи санитара выбрался Пастух. Увидев его поднимающимся по трапу, члены делегации даже замерли на месте. Пастух был одет в ту же одежду, что и позавчера, когда его увезла «скорая». Зато лицо его носило явные следы физического воздействия. Несколько свежих ссадин, заклеенных пластырем. Довольно броский фингал сиреневого цвета под правым глазом. И приличная шишка на лбу.
Тот самый депутат, что выражал недовольство участием Пастуха в визите во Дворец, теперь, видимо испытывая некоторые угрызения совести, первым подошел к Сергею и участливо осведомился:
— Что с вами? У вас же, кажется, был приступ боли в желудке… — «Скорая», на которой меня увезли, попала в аварию, — хмуро объяснил Пастухов и, хромая, заковылял к трапу.
Депутат проводил Сергея странным взглядом. Он так и не понял: шутит этот странный «помощник депутата» или говорит серьезно.
…В помещении, где Сергей имел честь беседовать с начальником армейской разведки Ирака, его продержали еще несколько часов. Когда он уже буквально падал от усталости, его вдруг быстро помыли, причесали. Выдали старую одежду — не в форме же его везти. Потом пришел врач и ловкими движениями продезинфицировал ссадины и царапины. После чего Пастуха строго-настрого предупредили, чтобы он не болтал лишнего о своем пребывании в госпитале, и не только.
— Понятно, — вздохнул Пастух. — Шел, поскользнулся, упал, очнулся — гипс… Кряхтя от боли, Пастух кое-как поднялся по трапу в салон авиалайнера, где был тотчас усажен в кресло сердобольными стюардессами. Едва его голова коснулась спинки кресла, как Сергей немедленно провалился в сон. Так что он уже не слышал, как стюардесса просила всех пассажиров пристегнуть ремни, как загудели двигатели и лайнер начал выруливать на взлетно-посадочную полосу. Как, наконец, шасси оторвались от потрескавшегося бетона багдадского аэропорта и ИЛ-96 взял курс на Москву…
Как только самолет скрылся в голубом безоблачном небе, Коперник, с облегчением наконец вздохнув, повернулся, чтобы идти, и буквально наткнулся на Стивена, который все это время продолжал стоять рядом, внимательно наблюдая за своим коллегой.
