стенами своего замка, где собралось немалое количество его войска. Гримуль дю Плесси, попавший в руки Вильгельма, был в кандалах брошен в темницу Руана. Этот несчастный, тщетно уверявший победителей в своей доброй воле, требовал дать ему возможность оправдаться в судебном поединке. Вильгельм согласился, и уже договорились о времени, однако в назначенный день Гримуля нашли мертвым в его темнице; скорее всего, он умер не своей смертью. Вильгельм роздал его имения церкви.
Война еще не была для него выиграна, хотя угроза и отдалилась, по крайней мере, на время. Одержанная Вильгельмом победа ослабила сопротивление врагов в достаточной мере, чтобы позволить ему развить свой успех. Все источники, относящиеся к тому времени, единодушно свидетельствуют, что после сражения при Валь-эс-Дюне число незаконно возведенных замков уменьшилось: одни из них были разрушены герцогом, а другие снесены самими хозяевами, опасавшимися его вмешательства. Множились заверения в полнейшей преданности, а бароны, наиболее склонные к компромиссу, вновь приносили вассальную присягу, а некоторые из них даже давали герцогу заложников.
Победа при Валь-эс-Дюне в принципе обеспечила Вильгельму суверенную власть над классом феодалов в целом, отныне слишком разобщенным, чтобы вновь пускаться на подобного рода авантюры. Деятельность центробежных сил была решительным образом пресечена. Если в дальнейшем и возникали волнения, то они более не ставили под вопрос достижений молодого герцога. Тогда же Вильгельм воздал по заслугам и мятежному руанскому купечеству, в порядке наказания лишив его привилегий — по крайней мере, тех из них, которые были вырваны у него в момент наибольшей для него угрозы. Положение дел в соседних с Нормандией территориальных княжествах укрепляло его в мысли, что теперь он получил передышку, которую надлежит как следует использовать. Граф Фландрии Балдуин тогда ввязался в войну против императора Священной Римской империи. Бретань сотрясали династические распри: опекун малолетнего герцога Конана незаконно захватит власть, лишив его свободы, и правил вместо него; в 1047 году сторонники силой освободили его, в результате чего вспыхнула межклановая война, продолжавшаяся не менее 15 лет.
В то время как Нормандское герцогство успешно прошло через полосу испытаний, закаливших дух его молодого герцога, в Риме развернулись события, оказавшие большое влияние на будущее Церкви и всего христианского мира. В 1045 году папа Бенедикт IX, сын графа Тосканского, за деньги уступил место на папском престоле одному из своих родственников, который и взошел на этот престол под именем Григория VI. Возмущенный подобного рода делячеством, император Генрих III изгнал из Рима обоих пройдох, передав папскую тиару епископу Бамбергскому. Вплоть до смерти Генриха III, постигшей его в 1056 году, друг друга сменяли трое пап-немцев, тесно связанных со своим покровителем, который возводил их на папский престол и помогал им в деле административного и морального обновления Церкви, что послужило началом как реформы, получившей название григорианской, так и, в более отдаленной перспективе, борьбы между империей и папством.
Несмотря на свою молодость, Вильгельм демонстрировал столь редкие в то время среди князей качества политика, позволявшие ему выявлять основные факторы, определявшие ситуацию в короткой и дальней перспективе, и незамедлительно реагировать надлежащим образом. Сразу же после победы при Валь-эс-Дюне он, предоставив самим себе Ренуфа и его беглецов, отошел в Кан и созвал там ассамблею своих светских и духовных вассалов.
Этот «собор», на который съехалось, помимо большого числа баронов, все высшее духовенство Нормандии, спустя несколько недель после упомянутого сражения открылся в Воселе, близ Кана. На нем от имени герцога был провозглашен «Божий мир» на всей территории герцогства, соблюдать который клятвенно обещали все присутствовавшие сеньоры, присягнувшие на святых мощах, доставленных из различных церквей. До сих пор все начинания духовенства в этом отношении наталкивались на безразличие, а то и на сопротивление князей и крупных баронов; отдельные положительные результаты время от времени достигались исключительно благодаря епископам, да и то в ограниченных масштабах. В Нормандии герцоги всегда рассматривали поддержание гражданского мира как свою исключительную компетенцию. Однако события последних двенадцати лет, видимо, поколебали эту уверенность Вильгельма и клириков из его ближайшего окружения. Идея «Божьего мира» пробивала себе путь в церковной среде. Можно предположить, что даже архиепископ Руанский Може, которого трудно было заподозрить в любви к молодому герцогу, поддерживал его в этом отношении. Вильгельм понимал, что только Церковь располагает престижем, необходимым для того, чтобы с надеждой на успех взяться за искоренение такого зла, как частные войны. Вместе с тем он знал, как использовать эту ситуацию в собственных интересах. Он, взяв инициативу в свои руки, потребовал, чтобы собор провозгласил «Божий мир», после чего в качестве герцога объявил обязательным соблюдение его на всей территории Нормандского герцогства. Проявив подобным образом твердость характера, он устранил необходимость в создании лиг мира, которые, как он опасался, могли бы породить новые частные центры власти и тем самым послужить, как это бывало в других местах, причиной анархии.
«Божий мир», провозглашенный в Воселе, предполагал (возможно, по примеру фламандских постановлений) запрет каких-либо военных действий не только с вечера среды до утра понедельника, но и с первого дня Рождественского поста до последнего дня недели, следующей за Крещением Господним, с первого дня Великого поста до последнего дня недели, следующей за Пасхой, в период за три дня до Вознесения до последнего дня недели, следующей за Троицей. Правда, эти ограничения не распространялись на герцога как верховного гаранта мира и порядка, сохранявшего (точно так же, говорилось в тексте постановления, как и короли) за собой право вести войну в любое время. Это исключение, необходимое для обеспечения «Божьего мира», было сопряжено с известным риском для Церкви, но у нормандского духовенства не оставалось иного выбора, и с этого момента наиболее здравая и просвещенная часть его сделала ставку на Вильгельма.
Синод предусмотрел также и различные меры наказания, от тридцати лет изгнания до семи лет публичного покаяния, применявшиеся в связи с разного рода преступлениями против личности и имущества.
Последующие синоды, 1061-го, а затем 1064 годов, уточняли постановления синода 1047 года, однако именно с этого времени «Божий мир» стал институциональной основой Нормандии, юридическим фундаментом герцогской власти. Герцог взял на себя обязанность приводить в исполнение приговоры в отношении нарушителей, но выносить вердикты он предоставил церковным судам. Похоже, Вильгельм с этого времени и вправду убедился в превосходстве церковной юрисдикции как учреждения, имеющего хорошую основу и потому неоспоримого, в высшей степени заинтересованного в поддержании мира. На протяжении всех лет своего правления он благосклонно относился к расширению судебной компетенции Церкви, которую он слишком крепко держал в своих руках, чтобы опасаться ее. Случалось, что он отменял церковный приговор, который находил слишком мягким, вызывал виновного в собственный суд и увеличивал ему меру наказания. Вместе с тем Вильгельм не упускал ни малейшей возможности для расширения сферы действия герцогской юстиции за счет судебных полномочий сеньоров.
