очнуться.
– Знаю, – ответил возчик, как будто внезапно протрезвев.
– Откуда же ты, прохвост, знаешь, ведь ты спал?
– Я видел.
– Что ты видел?
– А вы разве не видали?
– Чего?
– Он же поднял крышку, встал и взял кошку с дерева.
– Кто поднял крышку?
– Нечистый, кто же еще, – преспокойно ответил возчик своим оцепеневшим от ужаса спутникам.
– Не валяй дурака! – закричали они возчику больше для того, чтобы ободрить самих себя.
Вместо ответа тот поднялся с соломы, влез на гроб, приложил свой левый глаз к щели, оставшейся между двумя неостроганными досками, и долго глядел внутрь гроба. Подняв, наконец, голову, он проговорил неторопливо и деловито:
– Смотрите сами, вон она сидит; только желтые глазищи в темноте кажутся синими.
С дрожью в сердце все четверо приблизились к щели в гробу. Каменотес заглянул первым и сказал:
– Как искры от кремня.
– Словно лен цветет на черной болотной воде, – промолвил подошедший тут торфяник.
– Словно синие звездочки на темном небе, – подтвердил землекоп.
Сомнений больше не оставалось: возчик был прав, и непостижимый ужас обуял всех.
В этот миг общего страха внезапно раздался звонкий голосок Рийи, стоявшей на земле и наблюдавшей за взрослыми. Девочка вытягивала шею, чтобы заглянуть в телегу.
– Я тоже хочу посмотреть!
Простые Рийины слова заставили всех вздрогнуть, потому что в суматохе про ребенка успели забыть и никто не мог понять, откуда раздался возглас и кто это воскликнул. Первым опомнился каменотес, заметивший, как из-за телеги высунулась ребячья голова. Чтоб набраться смелости, он закричал:
– Ишь шельма! Да это ведь девчонка за телегой.
– Покажите и мне! – отозвалась Рийя на этот крик.
Ребенка подняли на телегу, показали щель в гробу и научили, как в нее смотреть. Рийя попробовала поглядеть, но сказала, что ничего не видит.
– Детскому глазу не разобрать, – решил каменотес.
– Разберет! Только она, глупая, смотреть не умеет, – сказал землекоп.
– Ты смотри как следует и подольше, – наставлял девочку возчик нечистот.
Рийя стала глядеть так, как ее учили, а потом сказала:
– Сначала темно было, а после посинело, даже блестит.
– Соображает, – загадочно молвил землекоп своим спутникам и добавил: – Садитесь-ка все плотней на крышку!
Усевшись на гроб, все четверо вынули из кармана бутылки и выпили все до капли. У возчика бутылка опустела уже раньше, но все же он поднес ее ко рту и что-то тянул оттуда, словно ему удалось хлебнуть напоследок заодно со всеми. После этого погнали лошадей во весь опор и с такой быстротой влетели в кладбищенские ворота, что Рийя на время забыла про свою кошку и громко смеялась, сидя сзади на соломе.
– Сидите, – распорядился каменотес, когда телега остановилась. Он взял веревку, которую захватил с собой, чтобы спустить покойника в могилу, и обвязал ею сперва один конец гроба, а потом, сгоняя сидевших одного за другим, обмотал веревкой весь гроб.
– Ну вот, теперь нам сам черт не страшен, – промолвил он; а его спутники, сообразив, наконец, зачем понадобилось таким необычным способом обвязывать гроб, единодушно одобрили его предусмотрительность.
Замотанный веревкой гроб подняли на плечи и понесли к могиле. За гробом шел всего один человек, да и тот – маленькая Рийя, которая снова принялась плакать по своей кошке. Но жена церковного служки, исполнявшая на этот раз мужние обязанности, подумала, что Рийя оплакивает своего отца, которого несут хоронить пьяные мужики, – она долго шла за плачущей девочкой, пока та не скрылась из виду, и сама, жалобно причитая, не могла удержаться от слез:
– Ах ты моя крошка! Ах ты цыпленочек мой!
Подле могилы одна лишь забота была у честной компании: как вытащить веревку, после того как опустят гроб в землю? Но каменотес нашел правильный выход, он сказал:
– Черт с нею, пускай пропадает заодно с Нечистым и с кошкой!
– Пускай пропадает, – согласились торфяник и землекоп.
– Все равно та веревка крещеным людям уже не годится, – добавил со своей стороны возчик нечистот.
Гроб, обмотанный веревкой, без долгих разговоров опустили в могилу, и все четверо взялись было за лопаты, чтобы засыпать яму, как вдруг возчика словно что-то внезапно осенило, и он вскричал: «Стойте!» Воткнув свою лопату в кучу земли, он взял за руку Рийю, поставил ее на край могилы и, показав, как нужно трижды набрать в горсть земли и трижды бросить землю в могилу, принялся вместе с ребенком читать нараспев:
– «Горстью земли я тебя укрываю навеки».
Каменотес сдернул было свою шапчонку, но торфяник обругал его:
– На кой черт шапку ломаешь? Не божье это слово.
Тогда каменотес опять надел шапку, как надета она была и у возчика, совершавшего вместе с ребенком погребальный обряд. Некоторое время все постояли с опущенными головами, словно читая про себя «Отче наш». Сбросив на гроб землю и произнеся вслед за возчиком подобающие случаю слова, Рийя последний раз заглянула в могилу. Вдруг она с криком выпростала руки из-под платка и протянула их к зияющей яме, как будто увидела там что-то необычайное. Все невольно вздрогнули от этого детского крика. Возчик, стоявший вместе с ребенком на краю могилы, волей-неволей бросил взгляд на обмотанный веревкой гроб, но тут же отпрянул назад, словно ужаленный змеей: на крышке гроба сидело маленькое черное животное с длинным хвостом. На круглой голове животного сверкали небесно-голубые глаза, – они, не мигая, смотрели вверх, прямо на возчика. Тот, онемев от ужаса, оттащил кричащего ребенка от могилы, схватил лопату и начал засыпать яму; остальные последовали его примеру. Но не успели еще первые комья земли стукнуться о крышку гроба, как черное животное с небесно-голубыми глазами и длинным, задранным вверх хвостом выскочило наружу и начало сновать между могилами, а в следующий момент исчезло, как привидение. От него осталась лишь струйка голубого дыма, но и она рассеялась так же быстро, как и возникла.
Девочка все еще кричала звонким голосом, протягивая ручонки не то к могиле, не то вслед исчезнувшему зверьку с небесно-голубыми глазами, – куда именно, никто не мог понять. У возчика, предположившего, что Рийя потянулась за зверьком, снова развязался язык, и он сказал:
– Видали?
То ли другие не расслышали его вопроса, то ли они окаменели со страху, но никто из них не проронил ни слова; словно в сердцах, они швыряли землю, пока над могилой не вырос холмик. Когда все собрались уходить, вскинув лопаты на плечи, оказалось, что пропал ребенок – как сквозь землю провалился. Сперва подумали, что девочка убежала к телеге, но и там ее не нашли. Тут все вопросительно уставились друг на друга, и снова великий страх сковал их сердца. У всех было одно общее желание: поскорее бы убраться отсюда! Суетясь и толкаясь, они поспешили отвязать лошадей и влезли на телегу.
Но как раз в этот момент к ним подошла жена церковного служки и спросила:
– Где девочка?
Все четверо сделали вид, будто не слышали ее вопроса, поэтому женщина спросила снова:
– С вами была девочка, где она?
– Убежала за зверем, – ответил возчик нечистот, у которого была повязана голова.
– За каким зверем? – в недоумении спросила женщина.
– За тем самым, с голубыми глазами, – объяснил возчик.
