Завтрак у Принцкеров подходит к концу. Марк Борисович уже встает, причесывает свою редкую шевелюру.
МАМА ПРИНЦКЕР
Нет, Марк, ты не прав – сейчас нужно все внимание семьи сосредоточить на Оле. Это очень рисковый возраст и появляются опасные настроения.
Принцкер пожимает плечами.
БАБУШКА
(Маме). Деточка, ты не права. Ведь так бывает всегда. Я хорошо помню свою юность – сколько грез, сколько фантазий…
МАМА ПРИНЦКЕР
Мама, ваша юность проходила в другую, принципиально другую эпоху. Марк, послушай!
ПРИНЦКЕР
(смотрит на часы). Прошу тебя, быстрее, я опаздываю на работу.
МАМА
Дело в том, что я обнаружила у Ольги, случайно увидела, наткнулась буквально, вот на это письмо.
ПРИНЦКЕР
Я опаздываю, давайте вечером…
МАМА
Стыдись, Марк, речь идет о судьбе твоей дочери. И потом уже занимаешь такое положение, что можешь опоздать на несколько минут.
ПРИНЦКЕР
(нервничает). У нас сейчас поставили какие-то автоматические часы, они пробивают на твоем талоне точное время.
БАБУШКА
(со вздохом). Прогресс!
МАМА
Я настаиваю! Это письмо Оле написал Женя Кисточкин.
БАБУШКА
Боже мой!
ПРИНЦКЕР
Женя? Какие-нибудь шутки, да? Поток остроумия? (Очень нервничает.)
МАМА
Хороши шутки! Слушайте! (Подносит к глазам письмо.)
Незамеченная входит Оля и замирает, увидев в руках матери письмо.
МАМА
(читает). «Милая Елка! Прости, что я так тебя называю, но мне нравится так тебя называть. Ты знаешь давно, еще с четырнадцати лет, что я тебя люблю, но между нами огромное расстояние – возраст. Ведь мне сейчас уже тридцать лет. Помнишь песню: отчего ты мне не встретилась, юная, нежная, в те года, года далекие, в те года… Я знаю, что отзвуком на мое признание с твоей стороны будет только жалость, а жалость унижает человека. Мне остается только молчать и смеяться. Ведь зритель платит, смеяться должен он… Это смех сквозь слезы. Прости меня, Елка, за это письмо. Женя».
БАБУШКА
Какой слог!
МАМА
(Принцкеру). Теперь ты можешь бежать к своим автоматическим часам.
ПРИНЦКЕР
Да-да, я пошел.
МАМА
(драматически). Подожди, несчастный! На письме следы губной помады. Она мазала губы и целовала его! Что делать, скажите!
БАБУШКА
Может быть, отказать ему от дома?
ПРИНЦКЕР
Дельная мысль. (Смотрит на часы.)
МАМА
Нет, Женя не виноват – Ольга сама вынудила его. Она кокетничает, строит глазки, усвоила себе походку этой Светланы, а Женя ведь здоровый молодой человек. Он тут ни при чем.
Оля подбегает к матери и вырывает у нее письмо.
ОЛЯ
Я сама написала это письмо! (Убегает.)
ПРИНЦКЕР
Итак, все ясно. Я пошел. (Убегает, глядя на часы.)
Он пробегает по просцениуму, на бегу раскланиваясь с Аброскиным и машет рукой Кисточкину.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ
А это кто такой?
КИСТОЧКИН
(смеется). Это загипнотизированный человек, его гипнотизируют автоматические часы. Раньше он опаздывал минут на пять, на семь, все же выслужился до заместителя главного бухгалтера, а сейчас у них на службе поставили автоматические часы, и бедный кролик попал под гипноз. Смотри, смотри, как трусит. Как бы под машину не попал, глава славного кроличьего семейства. Автоматика для таких – страшное дело.
На просцениум выбегает Оля, в руках у нее скомканное письмо.
КИСТОЧКИН
А вот и крольчонок. Правда, славный крольчонок? Внимание, беру на себя роль удава!
Он откидывается на стуле и гипнотизирующе смотрит на Олю. Та с трепетом смотрит на него, не решаясь сдвинуться с места.
КИСТОЧКИН
(громко, для Оли). Какое чувствую волненье… Весна, весна, пора любви!
ОЛЯ
(делает шаг к нему, но потом вскидывает голову и кричит, подражая Светлане). Глупости! Сейчас не весна, а осень!
КИСТОЧКИН
Сначала я молчать хотела, поверьте, моего стыда вы б не узнали никогда…
ОЛЯ
(медленно двигается к нему, потом останавливается). Все это ерунда, а вы дурак! Вы не стоите ни копеечки. А мама для вас еще отдельно готовит, глупая, глупая. (Чуть не плачет.)
ТРЕУГОЛЬНИКОВ
(толкает Кисточкина). Довольно! Прекрати!
КИСТОЧКИН
(жестко).…Хоть редко, хоть в неделю раз в деревне нашей видеть вас, хотя бы слышать ваши речи, хоть слово молвить…
Оля, прекратив сопротивление, подходит к нему и молча протягивает письмо.
КИСТОЧКИН
(обычным тоном). Оленька, я угадал текст этого письма?
ОЛЯ
Вы! Вы… Вы… (Убегает.)
КИСТОЧКИН
(читает письмо, разражается дьявольским хохотом). Гениально! Шедевр эпистолярного жанра! Ой, умру! Петька, прочти! (Передает письмо Треугольникову.) Ты понимаешь, это она сама себе написала от моего имени. Чудеса мастурбации!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ
(резко встает). Ну, над всеми мы уже посмеялись?
КИСТОЧКИН
Разве это смех? Помнишь, как мы с тобой раньше смеялись?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ
Да, раньше мы не так смеялись.
КИСТОЧКИН
Садись. Смотри, к нам плетется профессор. Сейчас уж мы с тобой посмеемся.
Действительно, Аброскин, который до этого молча стоял на авансцене, медленно направляется к ним.
АБРОСКИН
Разрешите, молодые люди, присесть к вашему столику?
КИСТОЧКИН
Мы очень рады, профессор. Разрешите мне представить вам моего старого друга. Так сказать, наперсник юности, мятежный Петр Треугольников.
