Капитан передал рацию Харту:
– Наверное, твои знакомые!
Наемник ответил:
– Слушаю!
Мамаев слышал разговор.
– Флинт? Это Шараф! С благополучным прибытием.
– Спасибо! Только какого черта вы застыли у вышки? Вас что, приклеили к бетонке? Или ты думаешь, мне не терпится прогуляться по этому богом забытому аэродрому? Подъезжайте к «вертушке»!
Шараф довольно произнес:
– Узнаю неукротимого Флинта! Не удивляюсь, что вам удалось вырваться из бутарского ада!
– Шараф! Может, в тачке поболтаем?
– О’кей, Флинт! Подъезжаем!
Харт выключил рацию, вернул Мамаеву. Но капитан на этот раз отказался:
– Не надо! Держи при себе!
– Вы правы! Странно будет выглядеть, если всякий раз при необходимости я вынужден буду просить собственную станцию у подчиненного. И предупредите людей, чтобы сразу начали языковую игру.
Мамаев заметил:
– Флинт! Ты не забываешься?
– Нет! С этой минуты я – командир, и вы, хотите того или нет, обязаны подчиняться мне!
Капитан улыбнулся:
– Логично! Командуй, командир!
– Вы уже получили распоряжение. Выполняйте его.
Люди группы «Стрела» вышли из вертолета в тот момент, когда подъехал черный вместительный «Линкольн». Мамаев успел подать знак о начале обманного маневра, чего, в принципе, не требовалось. Каждый спец прекрасно понимал, как должен вести себя в сложившейся обстановке. Находясь чуть в стороне, Лебеденко с Дубовым устроили перепалку, коверкая русские слова и добавляя в речь английские слова и обороты, которые хорошо знали:
– Ноу, Дик, не как подойти к станции метро, а как пройти к станции метро!
– О’кей! Дальше, где стоит дом № 5?
– Не стоит, Дик! Где находится дом № 5! И обязательно сказать название улица! Стрит, понимаешь?
– Не ты один мудрый, Ричи!
– Э-э, опять ты говоришь неправильно. Мудрый – это другое, русские говорят умный!
Разговор услышал Шараф, удивленно взглянул на Флинта:
– Что это значит, мистер Харт?
Наемник спокойно ответил:
– А то, что я уже в Бутаре получил заказ русской мафии на устранение некоторых неугодных лиц, поэтому из Афганистана через Европу отправлюсь в Москву. Посему я приказал своим людям все время говорить по-русски. Они должны сойти за славян, выходцев из Прибалтики. Это не требует совершенного владения языком, но говорить по-русски они просто обязаны. Английский акцент сойдет за прибалтийский! Но это вас, по большому счету, не касается. Общайтесь со мной.
Шараф согласился:
– Хорошо, Флинт! Я сталкивался с гяурами и хочу отметить, твои люди неплохо владеют русским. Но акцент действительно заметен сильно. Однако ты прав, меня это не касается, как и твои дальнейшие планы.
Он указал на лимузин:
– Прошу в машину! Места, учитывая откидные боковые сиденья, всем хватит. Да и езды нам сто двадцать километров. В Исламабаде перейдем в привычный и более вместительный джип.
Флинт первым сел в салон. За ним в машине устроились бойцы Мамаева. Впереди заняли места Ариз и Шараф. Последний и вывел машину с территории местного аэродрома.
Мамаев нагнулся к Флинту:
– Что они сделают с «вертушкой»?
Наемник пожал плечами:
– Не знаю! Не думал об этом!
Шараф обернулся, спросил у Флинта:
– Беспокоишься о вертолете? Как бы на след твой не вышли?
Харт ответил:
– Догадливый!
Шараф успокоил наемника:
– Не волнуйся. Как только мы отойдем от Тара-Хамри на тридцать-сорок километров, бутарский вертолет взрывом разнесет на мелкие куски. Никаких следов! Наши люди уже наверняка работают с «Ми- 8».
Флинт кивнул:
– О’кей!
И откинулся на сиденье, закрыв глаза. Его примеру последовали и офицеры «Стрелы». Лишь Дубов, имитируя дрему, продолжал следить за Флинтом, и тот чувствовал это! Что само по себе раздражало, но было вполне объяснимо. Русские страхуются. Делая это скорее не по необходимости, так как никакой необходимости в контроле над Хартом, посаженным на яд, не было, а по привычке, исходя из принципа – страховка на боевом выходе лишней не бывает!
«Линкольн» отошел от Тара-Хамри на обозначенное Шарафом расстояние. Взрыва ни водитель, ни пассажиры «Линкольна» не слышали. Ариза кто-то вызвал по связи, и он, обернувшись, сказал:
– Вопрос с вертолетом решен. Да вы сами, если посмотрите назад, увидите подтверждение моим словам.
Спецназовцы последовали совету пакистанца и увидели высокий столб дыма над скрывшимся уже за холмом городом. Это горели останки взорванного вертолета.
Старший лейтенант Гончаров вышел на опушку, за которой начинался подъем на перевал. Подал знак бойцам подгруппы, залег в яме под кустом, через мощную оптику стал осматривать склон. Летом это сделать было бы невозможно. «Зеленка» надежно закрывала перевал, исключая оголенные участки скал и утесов. Сейчас же листва опала, а вечнозеленые деревья не укрывали землю сплошь. Да и кусты поредели. Так что Гончаров имел полную возможность рассмотреть склон. На самой вершине он заметил то, что привлекло его внимание. А именно, сложенные кое-как, но явно недавно и человеком, три ряда небольших плоских камней. Причем длина кладки не превышала двух метров и закрывалась с обеих сторон кустами, по сухости листьев которых можно было сделать вывод, что кусты не росли на гребне перевала, а были выставлены в качестве маскировки. Неудачной, признаться, маскировки. Старший лейтенант начал осмотр гребня, уводя мощный бинокль вправо. В ста метрах от первой кладки заметил вторую. Полностью идентичную первой. Далее ни вправо, ни влево, насколько хватило обзора, Гончар ничего подобного не обнаружил. Вызвал Вьюжина:
– Вьюн! Гончар!
– На связи!
– Осмотрел перевал!
– Результаты?!
– Сам склон чист, если только духи не установили на нем «сигналок» и растяжек, а вот на вершине два поста наблюдения. Обитаемы ли они, неизвестно. Снизу я никого не заметил. Один прямо надо мной, другой правее 100 метров.
Мамаев проговорил:
– Как раз по флангам кишлака Назари, расположенного за перевалом. Ясно! Пройти между ними можно?
– Думаю, да, но страхуясь, прикрываясь и поодиночке. Но действовать против кишлака, имея их рядом с
