Почему не отказалась? Не осталась в своей комнате? Значит, ждала близости. Может, рассчитывала на другое отношение? На всякие там ухаживания, выкрутасы с танцами, то есть на прелюдию? Но какая могла быть прелюдия после такого количества вина? И опять-таки она, еще тогда, когда заметила, что ее потенциальный партнер пьян и настроен агрессивно в плане секса, могла встать и уйти! И никто ее не удержал бы. Все обошлось бы без этой дикой и грязной случки! Хотя нельзя не отметить, удовольствие от близости с Соней Калинин получил неописуемое. Такого он ни с женой, ни с женщинами, которые были до супруги, не испытывал. И это при том, что она, Соня, не подыгрывала ему. А если бы они вместе постепенно шли к оргазму? Какой же силы он мог стать? Старший лейтенант сделал еще пару глотков спиртного. Водка подействовала, в голове вновь зашумело. Закурив, он опять мысленно вернулся к Соне. Как только Александр начал срывать с нее одежду, та пригрозила, что закричит. Почему, видя, что ее намереваются насиловать, она все-таки не закричала, не позвала на помощь? Пожалела его? Бред! С чего ей жалеть насильника? Его привлекут к суду трибунала? Он же насильник, а значит, должен отвечать. Ее бы поняли и от нее отстали бы. Жила бы так, как хотела жить. Но она смолчала. Почему? Да потому, что боится прослыть недотрогой! Наверняка хочет зацепить какого-нибудь бугра из штаба. А тому капризная бабенка или недотрога не нужна. Тьфу, голова от всего этого разболелась.
Он допил бутылку, и тут спиртное ударило по мозгам так, что у Калинина окружающие предметы начали двоиться. Потянуло в сон. Вспомнилась дежурная из общаги, которая уже ждет его. Лежит, наверное, голая под простыней и думает, отдолбят ее сегодня или нет. Противно. Как же все противно.
Справа послышались шаги. Александр повернул голову в сторону этих приближающихся шагов. Увидел группу военнослужащих. Человек шесть, среди них один высокий, с красной повязкой на рукаве. Патруль. Принесло, мать его! Как раз кстати.
Патруль остановился у скамейки. Офицер представился:
— Начальник патруля лейтенант Петров. — И спросил: — Кто вы?
Калинин, закрыв один глаз, чтобы не двоилось, посмотрел на старшего. Им оказался молодой лейтенант в новенькой форме. Ответил:
— Старший лейтенант Калинин! Что еще?
— Ваши документы!
— А где «пожалуйста», лейтенант?
Но начальник патруля лишь повысил голос:
— Я сказал, ваши документы!
Александр вздохнул. Достал из заднего кармана джинсов удостоверение личности офицера.
— На, держи мои документы! Черт тебя принес со своим шалманом.
— Попрошу не выражаться, товарищ старший лейтенант. Мы при исполнении служебных обязанностей!
— Чего? При исполнении? Тебя, сосунок, в горы закинуть к духам, поглядел бы я, как ты исполнил бы свои служебные обязанности. Ну что, посмотрел документы? Отдавай назад и проваливай!
Молодой штабной лейтенант просмотрел удостоверение, но возвращать его не собирался.
— Ваша часть стоит в пятнадцати километрах отсюда. Как вы в это время оказались здесь?
Начальник патруля начал раздражать Калинина.
— Чего тебе надо? Прицепиться не к кому? Так возле общаги ряд столбов освещения стоит. Иди и вздрючь любой из них.
— Вы нарываетесь на неприятности, товарищ старший лейтенант. Во-первых, вы пьяны, во-вторых, не желаете ответить начальнику патруля на его определенные Уставом вопросы…
За него продолжил Александр:
— А в-третьих, сосунок, шел бы ты на хер!
— Что? Оскорблять вздумали? Наряд, взять этого старшего лейтенанта.
Будь Калинин потрезвее, вряд ли шесть солдат смогли бы легко его повязать, но трезвый он и сам не допустил бы грубости. А сейчас что-либо изменить было поздно. Но командир взвода спецназа предупредил:
— Лейтенант, не подставляй бойцов, я не хочу кому-нибудь из них вывернуть челюсть!
— А вы попробуйте.
Начальник патруля обернулся к подчиненным:
— Что встали? Взять, сказал, этого вояку.
Солдаты двинулись на Калинина.
Александр двумя ударами отправил двоих патрульных в нокдаун, но большего сделать не смог. Тупой удар в затылок бросил его на асфальт. В глазах вспыхнул огонь, и все померкло.
Тащили его четверо. Впереди начальник караула. На гауптвахте лейтенанта встретил прапорщик — начальник местного караула:
— Кого это, Игорек, ты приволок?
— Слишком борзого старлея из разведбата! Спецназовца.
— Ты это серьезно?
— А что?
— А то, что эти ребята крутые, как бы чего потом не вышло.
Лейтенант надменно посмотрел на прапорщика:
— Что может выйти, Борисыч? И перед Уставом все равны! Тоже мне крутой! Если служит в разведбате, то ему все позволено?
Прапорщик перелистал удостоверение Калинина.
— Так! Командир взвода специальной разведки. Игорек, а знаешь, кого ты задержал?
— Знаю!
— А я думаю, не знаешь! Это взводный из роты спецназа, что недавно духов у блокпоста порвали и часть десантной роты спасли. Зря ты с ним так!
— Мне плевать на его заслуги. У каждого своя работа. Но дисциплину нарушать не позволено никому!
— Так-то оно так! Но…
Начальник не выдержал:
— Что «но», прапорщик? В камеру его! Утром пусть комендант разбирается!
Прапорщик заметил:
— У него лицо в крови, надо бы медиков вызвать!
— Это уже твое дело. Я тебе сдал клиента, ты его принял. Да не забудь замок на камеру повесить. Буйный он!
— Это само собой! Очнется, всю «губу» перевернет! Эти ребята долго не базарят.
— Да что ты одно и то же твердишь как попугай! Оприходуй его, и все дела. Супермен какой, о нем еще целую дискуссию разводить!
И лейтенант с патрулем вышел с территории гарнизонной гауптвахты.
Проводив взглядом лейтенанта, прапорщик пробурчал:
— Да, из тебя супермена, да что там супера, нормального офицера не получится точно!
Прапорщик с помощником уложили Калинина на кровать, вышли из камеры, закрыв на замок массивную дверь.
Прапорщик прошел в свою комнату. Набрал номер дежурной части госпиталя. Сообщил, что к нему доставили офицера с разбитым лицом. Врач сонно поинтересовался:
— Кровь идет?
— Нет вроде!
— Блюет?
— Нет. Спит.
— Пьяный, что ли?
— Есть немного.
— Вот и пусть спит. Сон для него как раз то, что нужно, а утром пришлю сестру, посмотрит, что за раны у твоего офицера. Но если ему станет плохо, звони! Понял?
