Листошин спросил:
— Чего ты на него сорвался?
— Да пошел он!
— Ясно! Может, выпьешь? У меня фляжка полная!
— Нет! Начальство сюда едет. Скоро будет.
— Так встретить бы надо.
— Вот ты и отправляйся на мост или пост, встречай, а у меня сил нет. Да и желания общаться с кем- либо тоже. По крайней мере, не сейчас!
Семен улыбнулся:
— А с медсестричкой Соней?
— Тебя следом за Гудиловым послать?
— Ладно! Отдыхай! А я, пожалуй, поеду. Вопросов, чувствую, к нам будет много, да и БТР второй роте вернуть надо.
— Езжай, Сеня, езжай! Спросят, где я, ответь, что не знаешь, может, в ущелье, может, в «зеленке»!
— Понял! Я потом тебя заберу. А взвод твой прямо сейчас к мосту отправлю. Или его тоже не трогать?
— Трогай! И отвали, прошу тебя!
Листошин подал команду взводу Калинина строиться. Александр же прижал пылающую тупой болью голову к каменной глыбе, закрыл глаза. И перед ним возникла Соня. На этот раз она не смотрела на него с презрением и ненавистью, а улыбалась. Открыто, по-хорошему. И от этого теплая волна прошла по телу старшего лейтенанта.
Глава 7
После повторного успешного отражения массированного и тщательно подготовленного штурма советского блокпоста у Аяда наступило затишье, изредка нарушаемое лишь пыльными бурями — афганцами. Батальон продолжал держать высоты, где теперь посменно несли службу вторая и третья разведывательно-дозорные роты. Духи угомонились. Их не обнаруживала ни воздушная, ни наземная разведка. Но они не ушли из ущелий, затаившись в пещерах да старых кишлаках, зализывая раны. Но на разведку пока не выходили. И уже это было хорошо.
Служба офицеров роты спецназа вошла в обычное русло. Разведывательные выходы менялись учебными занятиями, занятия — нарядами, наряды — отдыхом. Прибыл новый заместитель командира батальона по политической части майор Аркадий Соловьев, тридцатилетний крепкий офицер, имевший за плечами самые сложные, первые годы войны в Афганистане, с боевыми наградами. Он разительно отличался от бывшего замполита, чуть ли не в первые сутки своего пребывания в части став своим человеком. Он не был высокомерен, излишне придирчив, с офицерами старался держаться доброжелательно, но в рамках уставной субординации. Да и командиру он был под стать. Глобчак явно испытывал удовлетворение от замены одного из своих заместителей.
А отпуск Калинина между тем приближался. Последнюю неделю мая Александр полностью посвятил подготовке Гудилова. И тот занимался усердно, чего Калинин от него не ожидал. Документы в штабе подготовили — загранпаспорт, проездные документы и прочие. Шестого, как раз вечером, с военного аэродрома их базы отправлялся в Союз транспортный «Ан-12». Встал вопрос об отвальной — вечеринке, посвященной убытию офицера в отпуск. Глобчак по такому случаю разрешил поездку в Уграм, отпустив туда и отсидевшего срок на гауптвахте начальника клуба Ерохина. Старшим был назначен новый замполит. Трофимов улетел к новому месту службы, в штаб армии, и все вздохнули свободнее.
Поездку в афганский поселок назначили на утро воскресенья, 29 мая. Офицеры ждали этого дня, как обычно, с нетерпением — все какое-то разнообразие. Ждал его и бывший замполит, а ныне ответственный работник политотдела всего контингента советских войск майор Трофимов. Он планировал провести неделю перед началом июньских разведывательных рейдов в своей бывшей вотчине, «родном» разведбате. Его начальник посчитал инициативу разумной и разрешил Трофимову 29-го числа убыть на Уграмскую военную базу.
И он оказался в поселке раньше колонны разведбата, уже в восемь утра. Выставив на площади охранение из трех сопровождающих его бойцов, Трофимов вошел в знакомую узкую улочку и незаметно для охраны нырнул в небольшой дукан.
Хозяин лавки был немного удивлен его появлением:
— Илья? Ты?
— Салам, Оман! Я, как видишь. Обещал же наведаться, вот и приехал!
— Салам, дорогой, проходи! Ты в свой разведбат официально направляешься?
— Угадал.
— Это кстати!
— Сам знаю! На обратном пути жди информацию, где будет выполнять задачу взвод, временно подчиненный старшему лейтенанту Гудилову.
Дуканщик для маскировки выложил на прилавок несколько сувенирных наборов. Трофимов спросил:
— Амирхан оповещен о мероприятиях дивизии?
— Конечно!
— Тогда зачем он опять сунулся на блокпост, по сути, обрек людей на уничтожение?
Оман скривил рот в ухмылке:
— Амир знает, что делает! Во-первых, потерял он не так много людей, да и тех в основном из отряда, присланного из Пакистана. Так что, можно сказать, Амир своих людей сохранил! К тому же теперь более солидную помощь получит. А части дивизии пусть чистят ущелья. Ничего они не найдут!
— Но ущелья закроют!
— Надолго ли? Вашему командованию больше делать нечего, как постоянно держать в горах усиленную дивизию? Уйдут! Выходы заблокируют и отойдут к Уграму.
Трофимов положил руку на прилавок:
— Впрочем, Оман, меня это не касается.
— С твоим переводом, Илья, Амирхан, и не только он, связывает очень большие надежды.
Майор довольно улыбнулся:
— Правильно делает, что связывает. Передай ему, что я вскоре буду курировать все воинские части, дислоцирующиеся в северных провинциях. А это зона ваших действий, Оман!
— Передам, Илья! Обязательно передам.
— И напомни, дорогой, что с сегодняшнего дня стоимость моей информации возросла вдвое!
— Напомню! Амирхан не скуп. Нужным людям он платит достойно! Кстати, я подумал о том, как осуществлять связь с тобой. Тебя будет навещать полковник афганских правительственных вооруженных сил Хабиддин, или просто Хабид. Он тоже служит в политорганах и имеет доступ в ваш главный штаб. При первой встрече обговорите вариант экстренного контакта.
— Хорошо! Буду рад знакомству с коллегой. А теперь поговорим о деньгах, что мне должны передать в Москве. Ты обкатал этот вопрос?
— Конечно!
— Ну и как я получу причитающуюся мне сумму?
Оман достал карточку, на которой был какой-то текст, объяснил:
— Это визитка человека, который работает секретарем посольства ДРА в Союзе. По указанному в карточке телефону свяжешься с ним, он и организует безопасную передачу заработанных тобой денег, в рублях, как ты и просил.
Трофимов остался доволен. Он посмотрел на часы — следовало убираться из кишлака.
Майор выбрал набор китайских шариковых ручек и статую Будды.
