боевики большей своей частью сумели пробиться в «мертвую» для огня пулеметов бронетранспортеров зону, а оставленные в ущелье гранатометчики не жалели зарядов, обстреливая взводный опорный пункт. Через несколько минут на высоте за кишлаком Аяд создалось критическое положение. Два БТР горели, подожженные кумулятивными гранатами «РПГ». Один стрелял практически в никуда. Духи поднимались по склону высоты, укрываясь за нагромождениями камней. Взводный был убит. Его заместитель через связь запросил помощь. И ее оказать могли лишь взводы Калинина или Листошина. Но последний был у скалы, в двух километрах от погибающей высоты. Калинин ближе, в каких-то восьмистах метрах. Но силы его подчиненных были на исходе. Понимая, что тащить измотанный боем взвод — это терять время, Александр отобрал семь самых крепких своих парней. И повел их к высоте. Но не напрямую, а в обход, к невысокой гряде, откуда начинался один из перевалов Аядского ущелья. Обливаясь потом, из последних сил спецназовцы бежали к этой гряде. В голове Калинина кувалдой билась мысль: надо успеть! Хоть на минуту сбить наступательный порыв духов. О блокпосте он не думал. Тот встретил банду, предпринявшую штурм от кишлака. Встретил крепко, приземлив атакующих на приличной дистанции от поста. На дистанции, не позволявшей бандитам вести прицельный огонь. Командир десантной роты видел, что взвод разведбата погибает на сопредельной высоте, но ничего поделать не мог. Оставить блокпост он не имел права.
С Калининым пытался связаться и Листошин, но взводная рация была оставлена на равнине. Семен видел в бинокль, как рвется его друг с горсткой своих бойцов к пылающей высоте. И не выдержал. Приказав отделению сесть в ближайший БТР, он лично вывел его из капонира, направив в объезд блокпоста к высоте за Аядом.
Калинин с отделением наконец достиг гряды. Отсюда склон высоты, по которой взбирались человек пятнадцать душманов, был как на ладони. Александр с ходу открыл огонь. Его примеру последовали бойцы. Пораженные духи скатились вниз по камням. Но в ущелье еще оставалась гранатометно-пулеметная группа, которая тут же перенесла огонь по гряде. Калинин приказал бойцам выйти из зоны обстрела. Он не знал, что на помощь к нему движется бронетранспортер Листошина. Поэтому жалел, что не может по связи вызвать свои БРДМ. Но оставшийся на равнине его заместитель старшина Гобура просчитал обстановку и направил бронированные разведывательные машины к высоте за Аядом. Они появились одновременно с БТР Листошина и, войдя в створ ущелья, из трех пулеметов в клочья разнесли огневую позицию духов. После хлестких очередей крупнокалиберных пулеметов вдруг наступила тишина.
Это удивило Александра. Как и то, что ночь сменилась солнечным утром. Незаметно вокруг стало светло. Старший лейтенант, отложив в сторону автомат с пустым магазином, сел на землю, прислонившись разгоряченной, взмыленной спиной к прохладному камню. У него не осталось сил даже достать сигарету. Он сидел и смотрел, как с высоты спускается оставшийся в живых личный состав взвода, держащего эту позицию, а вместе с ней и проход из ущелья, и выход из кишлака. Калинин ожидал увидеть человек десять, но уцелевших, к счастью, оказалось больше. На плащ-палатках несли пятерых, остальные спускались своим ходом. И это после такого массированного штурма. Назад сдала боевая техника. БТР остановился прямо напротив Калинина. Из командного люка выпрыгнул Листошин и сразу направился к другу. Подошел, присел на корточки, спросил:
— Как ты, Сань?
Калинин тихо ответил:
— Нормально, Семен! Все нормально!
— Ну и хорошо!
Александр кивнул на колонну бойцов, спустившихся с дымящейся высоты:
— Не знаешь, какие у них потери?
— Взводного и трех, что были в подожженных бронетранспортерах, насмерть. Один ранен тяжело, в шею. У остальных или ничего, или царапины.
— Значит, все же потери?
— А что ты хотел? При таком бое!
Александр с трудом сплюнул сгусток липкой слюны:
— Вот тебе и засада! И кто кого подловил?
— Ты чего, Сань? Ведь это только здесь прокол вышел. На остальных участках надрали духам задницу.
— А потери все же понесли!
Семен присел рядом с другом:
— Ты лучше прикинь, какие последствия могли быть, если бы не наша засада! Связали бы высоты боем и от моста и кишлака разделали бы блокпост. А потом и разведвзводы раскрошили бы. Точно тебе говорю. Мы в этой бойне не последнюю роль сыграли.
— А толку, Сеня?
Листошин удивился:
— Не понял?
— Толку, спрашиваю? Ну, сцепились с духами, ну, ввалили им. Сейчас мы, завтра они. Так и бьемся. А за что? За какие интересы? Родину защищаем? Чушь! Где она, эта Родина? Ты ее видишь? Вот и я не вижу. Потому что она отсюда за сотни километров. За что пацанов в цинки складываем, Сеня?
Листошин вздохнул:
— Ты просто устал, Саша! Вот съездишь домой, водочки попьешь от души, другим человеком вернешься.
Но Калинин неожиданно произнес:
— Ты знаешь, Лист, кого я сейчас больше всего хотел бы увидеть?
— Кого?
— Соню!
— Какую Соню? Подожди, уж не ту ли шлюшку из госпиталя, из-за которой получил кучу неприятностей?
— Она не шлюшка, Семен! Виноват я перед ней! Очень виноват!
Листошин предложил:
— Так давай, как вернемся на базу, еще поездку в госпиталь организуем! И увидишься с этой Соней.
— Нет! Не смогу! В глаза ей смотреть не смогу! Слушай, дай сигарету, а?
Семен достал пачку «Северных», выщелкнул сигарету, протянул ее товарищу.
Александр прикурил, жадно глотая густой терпкий дым.
Подошли бойцы взвода Калинина.
Старший лейтенант спросил связиста:
— Рацию сохранил?
— Так точно!
— Давай вызови ротного!
— Одну минуту!
Рядовой Поручиков снял со спины ранец со станцией, вызвал капитана Новикова.
Но ответил старший лейтенант Гудилов:
— Олень-1, я Агат-2!
Александр узнал голос заместителя командира роты, спросил:
— Где ротный?
— Он с комбатом и командиром парашютно-десантного полка к блокпосту только что выехал. Так что встречай их у моста!
— Ясно!
— Жарко было, Саня?
— Как в парилке!
— Представляю! Даже здесь слышно было, что бой приличный завязался. В роте потери есть?
— Нет!
— А вообще?
Вопросы Гудилова вызвали у Калинина раздражение:
— Приезжай сюда, сам увидишь! Все! Конец связи!
