вы соединили нас понятным для всех языком красоты и музыки перед приездом Ананды.
– Для вас я всегда готова играть, хотя присутствие капитана мне кажется странным, – ответила Анна. – Я буду играть, – прибавила она, помолчав. – Да, конечно, буду играть и вашему капитану, – повторила она, снова помолчав ещ„ дольше. Вдруг она рассмеялась, отчего вс„ е„ лицо просветлело; а я был счастлив, что капитан услышит е„ игру, которая – я верил – поможет ему взглянуть иначе на талантливую женщину.
Время бежало, я волновался, что не успел купить цветов, на что тут же и посетовал.
– Не горюйте. Долг платежом красен. Поставьте на стол капитану эту маленькую японскую вазу и вот эту нежную орхидею, – сказала Анна, снимая с полочки чудную вазочку с орхидеей. – Только не говорите, что это от меня.
Я подпрыгнул от удовольствия, захлопал в ладоши, поцеловал обе руки Анне и, бросив вс„ и всех, помчался с князем домой.
Не успел я поставить цветок на стол, как послышались голоса и шаги, среди которых я сразу узнал л„гкую поступь капитана и верзилину тяж„лую ходьбу вразвалку.
Князь вв„л нашего друга в комнату, просил извинить, если что-либо здесь не так, как он привык, объяснил, где ванна, и скрылся, напомнив, что в половине восьмого обед.
Я был словно в чаду. Я был и капитану рад и не мог отделаться от поразившего меня контраста в комнатах Ананды, и такими же несовместимыми казались мне Анна и Жанна, Анна и магазин…
Обед и вечер прошли весело. Дружеская беседа наша затянулась далеко за полночь. Капитан рассказывал так интересно и, вместе с тем, так просто и забавно о своих путешествиях и встречах, что я неоднократно перескакивал из состояния «Л„вушки-лови ворон» в неудержимый заливистый смех.
Наконец И. напомнил нам, что капитана жд„т обычный хлопотливый рабочий день. Мы простились с нашим милым хозяином, ещ„ раз поблагодарили его за все заботы и разошлись по своим комнатам.
Как обычно, мне казалось, что спать я не хочу, а не успел раздеться, как мгновенно заснул.
На следующий день я так поздно проснулся, что едва успел к завтраку, за которым меня уже ждал князь. Он сказал, что И. не будет дома раньше вечера, что верн„тся он только вместе с Анной, прямо к музыке.
Я опечалился. В первый раз И. покидал меня так надолго, и я был предоставлен самому себе. Не то чтобы я не знал, чем себя занять, – я мог и в город пойти, и в магазин, и книг у меня было много… Но без И. какая-то неуверенность, даже тоска сжимала мне сердце.
«Боже мой! Как я по-детски привязчив и неопытен», – подумал я. Видя мо„ расстроенное лицо, князь предложил мне вместе пройтись по городу и заказать сласти на вечер. Но я возразил, что Анна вечером ничего, кроме фруктов, есть не будет, а потому и хлопотать о парадном столе не стоит. Но князь со мной не согласился и поехал один.
Я же уселся на диван в своей комнате и через несколько минут весь уш„л в книгу, что дал мне И., и оказался в другом мире.
Очнулся я от стука в дверь. Должно быть, я долго читал, так как руки и ноги у меня затекли, я с трудом распрямился.
Стучал ко мне капитан, среди дня случайно забежавший зачем-то домой. Он предложил пойти с ним, подождать его в одном месте минут десять, но зато потом пройтись по азиатской части города и поискать что-нибудь у антикваров…
Я согласился. Мне вдруг пришло в голову – тайно от всех – заказать для Ананды сладкое печенье «Багдад», как я его прозвал, у кондитера – приятеля капитана. И купить фруктов для него же и пирог и поставить вс„ завтра в его комнату.
Я поделился своим желанием с капитаном. Он весело кивнул головой, и мы отправились по его делу. Взглянув на загорелое лицо капитана, на вес„лые тигриные огоньки в его глазах, я решил, что дела его поправляются. Он же признался, что жд„т игры Анны с огромным нетерпением и волнением, каких давно не испытывал.
Я хотел ему сказать, что он не получит того, чего жд„т, если жд„т только светского развлечения. Но вспомнил, как говорил И. о страдании и повороте, который должен в н„м вскоре наступить, – и только вздохнул над бессилием каждого из нас перед грядущими бурями.
«Зачем все должны страдать, – думал я, протестуя. – Сейчас капитан весел, ему радостно. Неужели же он будет счастливее, если чтото новое сожж„т в его уме и сердце понятия и представления, которыми он жил до сих пор».
– Ну вот, Л„вушка, и кондитерская. Зайд„м, я выпью чего-нибудь и оставлю тебя здесь на четверть часа. Не успеешь ты насладиться «Багдадом», как я снова буду с тобой, – прервал мои размышления капитан.
Быстро проглотив что-то со льдом, он скрылся, как метеор. Меня же совсем разморило от жары, и я сел в ожидании питья и соблазнительного печенья, от нечего делать рассматривая публику.
Сам хозяин подал мне еду, спрашивая, как понравились гостям его торты. Я рассказал, какой фурор они произвели, и прибавил, что у меня есть к нему личная просьба, которую я хочу сохранить в тайне от моих друзей.
Он лукаво улыбнулся и затянулся своей зловещей трубкой, ожидая, очевидно, услышать женское имя. Узнав, что я хочу заказать торт и печенье для мудреца, да ещ„ принца, – он даже привстал.
– Эта дела серьезна была, – сказал он. – Я тэбэ дэлаю, дэлаю карош.
Тут он сказал мне, что мудрецу нужно, чтобы на вид было просто, а как возьм„шь в рот – рай. А принц, – принцу надо, чтобы на вид тоже было просто, только чтобы лежало это на таких блюдах, до которых дотронуться – «не подходи».
Он советовал мне пройти в два антикварных магазина, где есть старинные фарфоровые блюда. За фруктами послал на базар к своему приятелю; но советовал заказать только дыню, груши и виноград. Ибо мудрец, по его мнению,
– без дыни – невозможен, а персиков хороших пока нет.
Он просил прислать блюда и фрукты к нему, обещая вс„ уложить и вовремя доставить. Я дал ему адрес, точно условился о часе и сказал, что буду сам ждать посланца у калитки.
Вернувшемуся капитану я заявил, что хочу купить два антикварных блюда, чем немало его изумил.
Мы долго ходили, не находя ничего подходящего. Наконец, как бы случайно, я назвал адрес, данный мне кондитером. Мы направились туда, и пока капитан рассматривал какую-то вещь в ювелирном отделе, – я отдал хозяину записку моего волшебника-кондитера.
Он долго что-то обдумывал, потом пов„л меня наверх и вытащил из особого шкафа блюдо.
Оно было фиолетовое, гладкое, с узким золотым ободком; и в середине его, на белом фоне, была нарисована женская фигура с младенцем на руках. Ч„рные косы лежали по плечам на ж„лтом хитоне; ч„рные глаза, как живые, смотрели на меня. Дивные руки держали кудрявого, золотоволосого мальчика.
– Господи, да уж не с Анны ли это рисовано? – чуть не крикнул я.
Хозяин повернул блюдо обратной стороной, показал дату – 1699 г.
За вторым блюдом он полез куда-то ещ„ выше, прося меня подождать. Я был в восхищении и отчаянии. Какое-то благоговение наполняло меня, я так хотел подарить Ананде это блюдо, рисунок которого напоминал лучшую миниатюру с Анны. Но не будет ли дерзостью мой подарок? Будет ли он понят, как чистейший дар моей восхищ„нной души?
Возвращавшийся хозяин н„с хрустальное блюдо, переливавшееся всеми цветами радуги. Точно драгоценные опалы, сверкали его грани.
– Венеция, – сказал он, подавая блюдо мне. – Это старый принц куплено. А это – Флоренция, – ткнул он в фиолетовое блюдо. – Тоже старо. Кардинал покупал.
– Это, верно, очень дорого, – протянул я со страхом. Он усмехнулся и ответил:
– Пишет друг – с тебя взять сколько можно мала мала. Меньше сто рублей не будет. Если даришь принцу, как пишет здесь, – опять ткнул он в записку кондитера, – надо платить. Подожду, если сейчас нету.
Я радостно отдал ему половину суммы и обещал завтра занести остальное.
– Отдавай кондитерская, он перешл„т, а я ему отошлю блюда сегодня вечером. Пишет – надо молчать. Хорошо. Капитан уже искал меня внизу.
– Ну вот ты меня покинул, Л„вушка, я тебе и не покажу перл, нечто совершенно изумительное, что я здесь наш„л. И как кстати, – сказал воодушевл„нный капитан.
– Вот хорошо-то! У каждого из нас будет своя тайна. Только чур! не выспрашивать! – отвечал я.
Должно быть, я сиял не меньше самого капитана, так как он вторично с удивлением на меня посмотрел, но ни о ч„м спрашивать не стал.
Мы вышли из магазина, капитан уносил свою тайну в кармане, мои же оставались в лавке, надо было только заказать к ним фруктов, что мы очень скоро и сделали, велев их доставить завтра к тр„м часам дня в кондитерскую.
По дороге домой я просил капитана ни слова никому не говорить о сластях и фруктах, так как они предназначались Ананде. Хочу поставить их в комнату к его приезду. Капитан, казалось, был очень разочарован.
– А я-то думал, что вс„ это для Анны. И моя тайна была согласована с едой, – огорч„нно сказал он.
– Об Анне хлопочет князь; да и ест она как воробей. Не стоит и хлопотать,
– утешал я его.
Он рассмеялся и спросил, не на львиный ли аппетит заказал я свои тайны для Ананды.
– Ну, ведь и львы бывают разные. Я ведь тоже Лев. Надеюсь, хватит и львам, и принцам, и мудрецам, и воробьям, – ответил я, снова думая о том, тактично ли я поступил и одобрил бы меня Флорентиец или нет.
– Как говорят у нас на флоте, ты занятный мальчишка, Л„вушка. Жаль, поздно ехать за город за цветами. Но вс„ же зайд„м сюда, я вижу белую сирень, – сказал капитан, взяв меня под руку и проходя в огромную, прекрасную оранжерею.
Он выбрал два деревца белой сирени. Я пожалел, что беден и не могу купить такое же деревце т„мно-фиолетовой сирени, чтобы украсить ею комнату Ананды. Но я решил попросить об этом И. И тут же, вспомнив о деньгах Али молодого, собрался купить довольно большое деревце с огромными душистыми кистями, густо-фиолетовыми, с крупными махровыми цветами.
Капитан засмеялся, но чуть не выронил бумажник из рук, когда услышал просьбу прислать сирень завтра.
– Л„вушка, – сказал он, – я буду молчать обо вс„м. Но скажи мне, почему ты так чтишь этого человека?
– Я не сумею вам объяснить этого сейчас. Но если после игры Анны вы повторите свой вопрос, мне будет легче объяснить вам сво„ благоговение. Это не одно преклонение. Это путь его страданий и любви, претвор„нных им в свет для людей.
Уже смеркалось, когда мы подошли к дому. Вскоре мы втро„м сошлись за обедом, и я снова ощутил, как мне недоста„т И. Я был рассеян, отвечал невпопад и вс„ думал, где И., чем он занят и скоро ли они приедут с Анной.
После обеда мы прошли в зал, передвинули рояль приблизительно так, как он стоял у Анны, поставили белую сирень с таким расч„том, чтобы Анне она не мешала, но вместе с тем пианистка могла бы ею любоваться. Принесли ещ„ немного роз; капитан с князем хлопотали, устраивая в другом конце зала чайный стол. Я ничего не хотел больше делать; я ждал И., ждал Анну, ждал музыку с таким напряжением, что не мог ни минуты оставаться на одном месте.
Наконец, раздался стук кол„с, и я пон„сся по комнатам, как пудель, почуявший любимого хозяина, грозя что-либо сокрушить на сво„м бегу.
Едва увидев И., я повис на его шее, забыв вс„ и вся. Он засмеялся, прижал меня к себе ласково, но сейчас же отв„л мои руки, поставив меня перед закутанной в ч„рный плащ Анной.
– Первая твоя обязанность была приветствовать гостью, – тихо сказал он. Но глаза его были ласковы, лицо улыбалось, и выговор звучал совсем не сурово.
Я принял плащ Анны, который уже снимал с не„ отец, поцеловал ей обе руки и отош„л в сторону, чтобы дать возможность поздороваться с ней князю и капитану.
