– Да ты что? – изобразил удивление командир группы. – Я же только погладил тебя! На большее, к сожалению, имею строжайший запрет! Смотреть в глаза, иуда! И отвечать на вопросы!
Кравцов отдышался, услужливо проговорив:
– Да, да, конечно.
– Духи зал минировали?
– Что?
– Зал, спрашиваю, твои бородатые друзья минировали?
– Нет! Это точно! Но бандиты мне не друзья! Я... вынужден был выступить в качестве посредника, чтобы этим как-то сгладить отношение боевиков к заложникам. И мне это удалось.
Федоренко обернулся к старшему лейтенанту, кивнув на замполита:
– Ты смотри, Гоша, политрук, оказывается, защищал интересы заложников! Ну, бля, петушиная рожа! В момент сориентировался! Только, корешок, – майор подставил ствол к подбородку Кравцова, – я твои байки слушать не намерен! Будешь петь их перед судом военного трибунала. Старлей! Изолируй этого урода в помещении кафе. И... если по пути туда он споткнется, все же ступени на выходе достаточно крутые, разбив себе морду, то я не буду к тебе в претензии.
– Понял, командир. С удовольствием провожу этого мудака.
– Давай. И ребятам в фойе передай, пусть контролируют подходы к зданию.
– Есть!
Старший лейтенант вывел со сцены бывшего майора Российской армии.
Командир группы подошел к телу Крикуновой. Вздохнув, проговорил:
– Как же ты так неосторожно, Люда? Эх... Он поднес рацию ко рту:
– Фрол вызывает Шефа!
Кудреев ответил:
– Говори, Илья, но кратко, мы в движении.
– В клубе порядок.
– Находись там. Заложников из здания не выпускать. Кравцова взял?
– Взял.
– Молодец! До связи.
– До связи, командир.
Вторым важнейшим, если не самым важным, направлением действия спецназа являлись казармы. Беспрепятственно обойдя парк боевых машин, группа майора Семако, ведомая начальником штаба подполковником Щукиным, вышла к аллее. Далее, стремительно преодолев освещенное пространство, она оказалась у курилки третьей роты рембата. Щукин, следуя общему плану штурма и указаниям Кудреева, приказал разделиться группе на три подгруппы. Первую возглавил сам, вторую подчинил Семако, третью – капитану Морозову. Поставил задачу:
– Так, мужики! Роты входами смотрят на старый плац. Оттуда по моей дополнительной команде и следует провести отстрел боевиков, контролирующих подходы к казармам и ружейные комнаты. Каждой подгруппе выделить по снайперу для выполнения этой задачи. Остальным зайти за здания, обнаружить духов внутри жилых отсеков, взять на прицел. После чего доклад мне. Всем все ясно?
– Ясно!
– Разбежались!
Три подгруппы, оставив возле курилки по одному человеку, двойками рванулись к тылам казарм. Оставшиеся снайперы подтянулись к старому плацу. Для отработки своих целей им не было никакой необходимости выходить на открытую местность. Бандиты, блокирующие входы в казармы, находились на улице, возле своих объектов. Бойцы спецназа разобрали цели.
Щукин с прапорщиком Лагутиным зашли в тыл казармы первой роты, разошлись по флангам. Начальник штаба увидел своего боевика сразу. Тот мерно ходил по правому отсеку, жестикулируя автоматом. Видимо, что-то говорил находящимся в постелях солдатам срочной службы. Подполковник перевел взгляд на напарника. Тот из-за ствола дерева показал поднятый вверх большой палец левой руки, что означало: свою цель он тоже видит.
И тут же на рации начальника штаба прозвучал сигнал вызова. Он ответил:
– Ждан на связи!
– Я Хохол! Цели перед нами.
– Понял. Держать их.
И следом:
– Ждан! Я Мороз!
– Ну?
– Духи на прицеле.
– Ждать.
Щукин после получения команды Кудреева: «Всем! Вперед!» – вызвал снайперскую группу:
– Стрелки! Готовы к действию?
– Готовы! Мишени на виду, как в тире. Все три.
– Хорошо! Внимание всем! Счет до нуля! Три... два... один... ноль! Огонь!
И вскинув свой «вал», практически без подготовки, подполковник выстрелил. Тишину темной ночи нарушили легкие хлопки бесшумного оружия спецназа да кое-где звон разбитого стекла. Начальник штаба видел, как его боевика отбросило к противоположному окну. В отсеке кто-то вскрикнул. Щукин бросил в эфир:
– Всем в казармы! Двоим держать личный состав, командирам подгрупп искать взрывчатку! Вперед!
Выбив автоматом раму, подполковник вскочил в жилой отсек. Солдаты, как один, с головой накрылись одеялами.
Щукин крикнул:
– Спокойно, ребята! Мы – спецназ! Лежите в койках тихо, но в готовности быстро и организованно покинуть казарму!
В отсек вбежал прапорщик-снайпер. Показал жестом – все в порядке. Он сменил подполковника, который начал поиск взрывного устройства в казарме.
Щукин внимательно осмотрел помещение. Несущими были стены торцов здания и плиты, образующие отсек канцелярии роты, бытовой и ружейной комнат. С торца закладывать взрывчатку не имело смысла. Взрыв, даже большой мощности, не мог причинить серьезного вреда всему личному составу, а вот подрыв центрального отсека реально грозил похоронить его под плитами перекрытия здания. Значит, взрывчатка где-то там!
Он прошел в бытовку, заглянул в канцелярию. Пусто! Осталась ружкомната. Если Кулан изначально не блефовал и действительно заминировал казармы, то взрывное устройство могло находиться только в помещении для хранения оружия. Подполковник легко вскрыл его. И сразу увидел выглядывающий из-за крайней пирамиды кусок бикфордова шнура. Вот оно что! Кулаев не стал мудрствовать лукаво, применяя всякие хитроумные, но легко просчитываемые и так же легко блокируемые средства дистанционного управления взрывателем. Он пошел дедовским, самым надежным в данной ситуации путем. Боевик, контролировавший вход и ружкомнату, по замыслу главаря в случае открытого штурма спокойно мог поджечь шнур и покинуть казарму. И уже ничто не смогло бы предотвратить подрыв, а за ним и гибель нескольких десятков солдат.
Но Кулан промахнулся.
Щукин обошел ружкомнату, отслеживая шнур взрывателя. Он оборвался у шестой пирамиды. Подполковник открыл створки ящика со штатным стрелковым вооружением роты рембата. И увидел вещевой мешок.
Мешок, к которому и подходил шнур. Вырвал его, отбросив за пирамиду. Осмотрел рюкзак. Дублирующих устройств взрывателя не обнаружил. Вызвал на связь командиров других подгрупп:
– Хохол! Мороз! Я Ждан!
– Хохол слушает!
– Мороз на связи!
– Доложить обстановку!
