какие «бабки» связываться с черными, а наркота только от них в центр и прет! Не станет! А вот на чистую воду козлов Лопухова с Кутенко может вывести запросто. И попадут те с поличным.
Волков вздохнул:
– Может, ты и прав! И все же лучше молчать! Не лезть не в свое дело!
Сонин сблизился с товарищем:
– Да ты только прикинь, Диман. Мы с тобой, духи какие-то, раскрываем целое звено в цепи наркотранзита. Нам и награды, почет, и тогда ни один «дед» не прицепится, а главное, по отпуску, точняк, выпишут! Может, в бригаду переведут. Деньги отвалят. Сейчас этот, как его, госнаркоконтроль, что ли, платит за информацию о наркодельцах. А здесь не только информация, но и сама наркота. Бери, не хочу! Ты хоть представляешь, сколько всего мы получим, раскрыв действия организованной преступной группировки? И комбат в почете еще большем будет. Смолчим же, груз уйдет, и мы с тобой, бедолаги, еще как минимум четыре месяца будем на «дедов» пахать, сортиры чистить и за пойлом подонкам всяким бегать! Нет, ты как хочешь, а я пойду к комбату. Или пан, или пропал!
Дмитрий проговорил:
– Как бы в землю сырую не лечь!
– Да ладно тебе! Живы будем, не помрем!
Закончив в 13.00 работы на складе, Жуков повел личный состав отделения в часть. Возле расположения распустил строй, отдав команду готовиться к построению на обед. Сонин незаметно зашел за казарму, думая, как встретиться с комбатом, чтобы это произошло без свидетелей. Напрямую идти в штаб он не мог. Звонить по внутреннему телефону тоже. В любом случае попадал на дежурного офицера. А тот без форменного допроса и без оповещения взводного к подполковнику не допустит. Остается одно – встретить Грабова где-нибудь на территории.
Антон пошел к почте.
И тут ему повезло, как он посчитал.
Из казармы вышел командир части.
Солдат тут же подбежал к нему:
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться, рядовой Сонин, взвод материального обеспечения.
Комбат взглянул на солдата, переспросив:
– Что-то случилось?
– Так точно, товарищ подполковник, и лучше поговорить там, где нас не увидят другие военнослужащие.
Грабов крайне удивленно проговорил:
– Даже так? И что, дело серьезное? Касается «дедовщины»?
– Серьезней, товарищ подполковник!
Командир батальона почувствовал, как тревога холодной змеей стянула ему шею. Он указал на трибуну плаца:
– Идем туда. Там нас никто не увидит!
Расположившись за трибуной, подполковник сказал:
– Ну, давай, Сонин, что у тебя?
Рядовой доложил все, что касалось груза двух «КамАЗов» верхнего склада.
Выслушав солдата, комбат протянул:
– Так! Дела!
И, подозрительно взглянув на Сонина, спросил:
– А ты лично, своими глазами видел, что в ящиках машины пакеты с героином?
– Так точно!
– Именно, с героином? Откуда ты знаешь, что представляет собой этот наркотик?
– На гражданке сталкивался. В машине, по крайней мере в одной, точно героин. Много героина. Во второй наверняка тоже!
– Что заставило тебя залезть в кузов «КамАЗа»?
Сонину пришлось рассказать о субботнем вояже молодых солдат за самогоном в Лыковку.
Комбат нахмурился:
– Значит, «деды» беспредельничают?
– Есть немного!
– Ну, гаденыши, устрою я им дембель. Но вернемся к «КамАЗам». Так ты говоришь, что видел с товарищем, как их на склад ночью завезли старший лейтенант Кутенко и майор Лопухов?
– Так точно!
– И можешь с товарищем это письменно подтвердить?
– Конечно! Это же правда!
Комбат задумался. Ненадолго.
– А этот Волков тоже с тобой в кузов «КамАЗа» лазил?
Сонин солгал:
– Никак нет. Он даже не знает, что я обнаружил наркоту.
– Так ты никому о героине или что там вместо боеприпасов в кузове машины находится не говорил?
– Только вам! Я что, идиот? Подставляться?
Комбат проговорил:
– Хорошо! Хотя какой, к черту, хорошо! Это же... но ладно. Я должен лично убедиться в правдивости твоих слов, а посему после обеда выходишь за пределы части на тропу, ведущую к складу. Там встретимся. Смотри не попадись патрулю. Нас вместе выходящими из части не должен видеть никто. Понял?
– Так точно!
– Сможешь незаметно покинуть часть?
Сонин заверил:
– Смогу, товарищ подполковник.
Грабов предупредил:
– И никому ни слова, солдат, ни о грузе, ни о разговоре со мной! Если твои слова подтвердятся, то придется действовать очень аккуратно. Через ФСБ. Тебя же на время придется спрятать, но это я обеспечу. Дело действительно очень и очень серьезное. Можно сказать, дело жизни и смерти!
Сонин ответил:
– Я это понимаю, товарищ подполковник, и готов выполнить свой долг до конца!
Комбат внимательно посмотрел на подчиненного:
– Уверен, этого, до конца, не потребуется. А ты молодец, смелый парень, другой на твоем месте молчал бы, а ты, как положено, доложил. Настоящий солдат. Это не пройдет бесследно. Ты будешь поощрен. Получишь по заслугам. А сейчас беги в подразделение и веди себя осторожно. Повторяю, никому ни слова.
– Понял!
Сонин юркнул в кусты и вышел на дорожку, ведущую к казарме.
Подполковник же, выждав несколько минут, зло сплюнул на асфальт плаца:
– Ну... твою мать! Ну, Кутенко, скотина!
Он огляделся, убедился в отсутствии военнослужащих, достал сотовый телефон, набрал номер взводного.
Тот ответил немедленно:
– Да, Сергей Александрович?
– ...на, придурок гребаный!
Кутенко удивленно произнес:
– Не понял, командир!
– Не понял, сучонок. Поймешь! Быстро нашел Лопухова и вместе с ним в строящийся клуб! На все десять минут! Выполнять, идиотина!
Взводный посмотрел на отключившийся телефон.
Или он ослышался, или произошло нечто весьма серьезное, раз комбат в таком гневе и назначил
