больницу, вырабатывая больше энергии, чем нужно его телу. Поскольку он почувствовал свою истинную силу, то его больше не останавливает инстинктивное стремление обычного человека сдерживать себя. Еще одна интересная особенность киай заключается в том, что если однажды его почувствовать, то он перестает казаться чем-то сверхъестественным и становится нормальным и правильным способом выполнения любой техники; киай выглядит чем-то особенным только для постороннего наблюдателя. Это может привести (и обычно приводит) к психическому конфликту внутри ученика. Как только в нем рождается киай, он должен сознательным актом воли заставить себя придерживаться общественных норм поведения, чтобы существовать в обществе. Он научился летать, но вынужден держать крылья сложенными, находясь среди не умеющих летать; только в додзе или на поле битвы он может парить.
Всегда было много разговоров о том, какое ужасное испытание представляет собой война для ослабевшего воина. Тем не менее для профессионала война — дом родной. Только на поле сражения он может сбросить оковы общества и жить так, как люди жили тысячи лет: пользуясь всей своей силой, без ограничения. Современный человек проводит свою жизнь под защитой кокона цивилизации и может так никогда и не увидеть (еще менее вероятно стать жертвой) акта насилия. К этому человечество пришло совсем недавно. Большую часть своей истории человек жил «на грани», в шаге от неожиданной и насильственной смерти. Те, чья профессия — насилие (полицейские и профессиональные солдаты), понимают это. Они знают, что цивилизация — это всего лишь оболочка. Поэтому к ним редко относятся как к столпам общества. Скорее они заставляют общественность испытывать чувство странной тревоги. Корень этой тревоги в подсознательном ощущении киай воина.
Но с точки зрения воина именно он нормален. Это остальному обществу чего-то не хватает. И хотя воин может быть и не в состоянии определить это, но то, чего не хватает обычной публике, — это киай. Однажды почувствовав его, к нему привыкаешь больше, чем к наркотику. Поэтому солдаты, полицейские и последователи додзе продолжают свою работу. Только когда они заняты ей, они чувствуют, что по-настоящему живут. Требовать от воина, чтобы он никогда не проявлял своей силы, означает обречь его на влачение жалкого существования. Поскольку для таких людей киай — это уже не часть их жизни; это вся их жизнь.
ДЗАНСИН После того как вы безупречно выполнили технику, у вас остается приятное ощущение, своего рода привкус. Это называется дзансин, «остающийся дух». Во время дзансин, когда движения техники остались в прошлом, все то, что вы делали во время ее выполнения, по-прежнему присутствует (даже в более выраженной форме): безупречное равновесие, полное осознание происходящего вокруг и духовный фокус. В этот промежуток времени, длящийся несколько секунд, вы вплотную приближаетесь к состоянию максимальной эффективности, ничего при этом не делая. Это момент великой неподвижности — вы не двигаетесь и кажется, что Вселенная затаила дыхание. Дзансин— это безмолвная экзальтация, наслаждение воспоминанием о совершенстве.
Среди самураев бытовала такая поговорка: «После сражения затяни потуже лямки своего шлема», которая означала, что победив, воин не должен ослаблять бдительность. Или как говорят охотники Африки: «Мертвый лев встает и съедает тебя». Такого рода высказывания заставили многих новичков думать о дзансин как об искусственно поддерживаемом состоянии сознания. Ничто не может быть дальше от истины.
Если (и это очень большое «если») техника выполнена безупречно, то дзан-син обязательно будет присутствовать. Дзансин — такая же неотъемлемая часть совершенной техники, какой является эхо у громкого звука в горах. Чтобы обрести дзансин, вы должны пойти дальше заурядной победы, вы должны победить славно, поскольку дзансин — это больше, чем эхо совершенства, это само совершенство.
Совершенство дзансин очевидно. Если вы наблюдаете за сценой, в которой человек одерживает большую победу, то вы обычно видите, как он прыгает от радости. Но если он победил благодаря своему мастерству, а не из-за обычной случайности, его реакция совершенно иная. Он осознает, что только что он сделал нечто внушающее благоговейный ужас, и на мгновение застывает, чтобы насладиться этим ощущением. В этот момент все в нем совершенно — каждая линия его тела представляет собой произведение искусства. Если вам доведется увидеть нечто подобное, то вы запомните это на всю оставшуюся жизнь. Японские кинематографисты обладают потрясающей способностью ловить такие моменты. В типичном вестерне сцена драки будет завершена вздохом изнеможения. В японских же фильмах поединок закончится кадром, снятым так, чтобы зритель испытал чувство максимального эстетического удовлетворения. Это момент славы, и все действие застывает, пока им наслаждаются. Хотя это и искусственный прием, он иллюстрирует правильные эмоции.
Обычно говорят о дзансин как о ментальном состоянии, наступающем после выполнения безупречной техники, но можно достичь дзансин и до выполнения техники. Подобно коту, который заметил потенциальную добычу, вы застываете в состоянии совершенной неподвижности, ощущая каждую клетку своего тела. После достаточной практики вы поймете это ощущение и научитесь испытывать его в любое время. Прекрасным примером могут послужить актеры японского театра Но.
Состояние дзансин можно сохранять практически постоянно. Ветераны военных сражений и полицейские очень хорошо это знают. Однако в цивилизованном обществе это состояние не является обязательным. Оно может быть необходимым для выживания в зоне боевых действий, независимо от того, чем является эта зона: городскими кварталами или джунглями Азии, но оно не подходит для спокойной размеренной жизни современного человека. Находясь в присутствии человека в состоянии дзансин, обычный человек испытывает сильное беспокойство.
Дзансин и способность достигать его имеет для воина двойное значение. Во-первых, поскольку восприятие воина предельно обострено, он становится чрезвычайно опасен и может среагировать с сокрушительной силой на малейшую провокацию. Во-вторых, дзансин может служить мерилом прогресса ученика, поскольку наступает только после совершенного выполнения техники. Без этого нельзя знать наверняка, достигнут ли предельный уровень физической тренировки.
Глава 6. Айки: доминирующий дух
Слово айки записывается теми же двумя иероглифами, что и слово киай, только в обратном порядке. И хотя оно буквально может быть переведено как «слияние духа», не делайте ошибки, ставя между айки и киай знак равенства.
Киай — это то, что происходит внутри вас. Вы можете вызвать в себе состояние киай даже когда вы одни. А айки — это перенос вашего киай на противника. Когда ваша ки настолько сильна, что ее можно классифицировать как киай, она оказывает воздействие на вашего врага. Поскольку он ощущает вашу огромную духовную силу. Его желание атаковать ослабевает. Вероятно, самое лучшее определение айки дал Такэда Сокаку,[11] который говорил: «Айки—это искусство побеждать противника взглядом».
Превращение айки в практически применимое искусство - это процесс постепенный. И хотя оно было создано мастерами фехтования, искусство[12] — не самый быстрый способ изучить его. Гораздо лучше этой цели служит система дзюдзюцу, особенно рю, возникшее на основе дайто-рю. Причина этого в том, что во многих других боевых стилях, таких, как каратэ, вы можете заменить техническое мастерство силой или скоростью и все равно выиграть. Однако в системах, таких, как дайто-рю айкидзюдзюцу, вы работаете медленно и мягко против сильного сопротивления. Поскольку вам не разрешают использовать скорость или силу, ваше айки вынуждено развиваться.
Первый этап в развитии айки состоит в том, что вы сначала изучаете новую технику, а затем отрабатываете с партнером до тех пор, пока не сможете выполнить ее правильно. После этого вы выбираете другого, более сильного партнера и продолжаете работать до тех пор, пока не будете уверены в том, что сможете выполнить эту технику против любого. Третий этап возвращает вас к первоначальному партнеру. Теперь, когда вы работаете, он постепенно увеличивает свое сопротивление, позволяя вам завершать выполнение техники. После того как вы сможете выполнить эту технику против его максимального сопротивления, вы приступаете к отработке ее с другими партнерами.
В конце концов придет время, когда у вас не будет и тени сомнения в том, что вы можете успешно использовать эту технику против любого противника, независимо от того, насколько сильно он сопротивляется. Когда вы достигнете этого уровня, вы естественным образом начнете уменьшать усилия, прикладываемые для выполнения техники. Именно здесь и начнет развиваться ваше айки. Ваш противник будет чувствовать, что вы просто играете с ним, что вы уверены, что победите, и не считаете его сколько-нибудь серьезной угрозой. Это заставит его испытать своего рода безысходность. У него возникнет вопрос, зачем вообще нужно пытаться, если у него нет ни малейшего шанса на успех. Это его состояние в свою очередь сделает победу еще более легкой, и поэтому вам потребуется еще меньше усилий. Айки можно развить до такой степени, что вам будет достаточно лишь взглянуть на врага, и он сдастся.
Итак, аура, которую вы излучаете и которая является выражением вашей уверенности в себе, — это киай. Воздействие, оказываемое этой аурой на врага, — это айки. Вы чувствуете киай, он чувствует айки.
Если вы полагаете, что это звучит слишком эзотерично, и не можете представить себе, как можно победить в сражении при помощи айки, то вспомните, что родители каждый день используют его против своих детей. Это тот же самый метод. Единственная разница в степени. Говорят, что великий феодальный полководец Минамото Ёсииэ развил это искусство до абсолютного состояния. Есииэ был величайшим воином в истории Японии, еще он был известен под именем Хатиман Таро, «младший сын бога войны». Легенда рассказывает о том, что ему стоило только приказать седлать лошадь и целые армии сразу же сдавались.
Первое упоминание об айки мы находим в древних свитках японских школ фехтования. Айки существует столько, сколько и сама жизнь; но только в додзё, в которых преподаются старые традиционные рю, можно найти формализованный метод его развития. В таких додзё к боевой технике относятся только как к средству развития айки. В более современных школах техники важны сами по себе, либо для самозащиты, либо для соревнований, и первоначальная цель утрачена. Это не значит, что в современных школах вы никогда не увидите айки. Это значит, что в современной школе оно — случайный побочный продукт, а не основная цель тренировки. Это также не значит, что современные школы не правы в своем подходе. Айки требует десятилетий практики, а это многим не по вкусу. Для большинства учеников быстрый результат куда более ценен, чем достижение чего-то неуловимого в далеком будущем.
Айки — это общий фактор всех традиционных японских воинских искусств, и его не нужно связывать только с современной школой айкидо. И хотя айкидо имеет историческую связь с учением об айки,[13] оно настолько ослабело (как теория, так и практика), что стало слишком мало похоже на истинное айкидо, представляющее собой набор физических упражнений, развивающих айки. То, что преподается в большинстве школ айкидо сегодня, — очень мягкая форма дзюдзюцу, основанная на смягченных техниках дайто-рю, щедро разбавленная псевдодуховными учениями,[14] делающими это искусство практически ни к чему не пригодным, кроме личного развлечения. Причина такого состояния дел в том, что большинство людей помнит Уэсибу мягким стариком, каким он был в восемьдесят, а не тигром, каким он был в пятьдесят. Они забывают его заявление о том, что «айкидо на 99 процентов состоит из ударов». Уэсиба хорошо понимал айки, но, к сожалению, недостаток образования очень сильно ограничил его способность передать это знание своим последователям.
Айки— это конечное состояние любого воинского искусства. Это не шоу - вы не напугаете своего врага ни своими действиями, ни своим видом. Это отсутствие шоу — вы ничего не делаете, потому что ваш противник недостаточно важен для того, чтобы вы что-то делали. Вашего существования вполне достаточно, чтобы победить его.
Глава 7. Кокоро: ментальное отношение
