– А вице-губернатор о возрасте твоем спросил?
– Спросил! Я ответила. Он, услышав, что мне нет семнадцати, расплылся и повторил приказ. Потом они уехали. Чаевые я спрятала, а вчера пришла в назначенное время. Так он сразу лапать меня начал и в салоне заставил минет делать. Но не кончил, не смог! Там же сказал, чтобы я его Венечкой звала. Приехали сюда. Остальное вы знаете!
Лейтенант кивнул:
– Знаю. Слышал, как ты скулила почти всю ночь.
– А что? Я, как он облажался в машине, думала, что он слабак, а потом оказалось, мужик еще тот. В какие позы только не ставил. Я о таких даже и не знала. И во все…
Горшков, брезгливо взглянув на девицу, остановил ее речь:
– Хорош! Подробности на бумаге опишешь.
Коноваленко встревожилась:
– На какой бумаге?
– На обычной! Белой такой!
– Я ничего писать не буду. Вы что, хотите, чтобы на такую шишку стуканула? Да этот вице меня потом со свету сживет!
Горшков заверил девицу:
– Не сживет! Не до этого старому козлу будет.
– Он не старый!
– Все равно. А отвечать за растление несовершеннолетних господину Комарову придется. И не забывай об экспертизе!
Коноваленко, кусая губы, задумалась. Мысли так и метались в ее не очень умной головке.
Она приблизилась к Горшкову, кокетливо повела глазами:
– Послушай, лейтенант, ну зачем тебе надо еще и меня к этому делу прицеплять? Ты же сам сказал, что мне ничего серьезного не грозит, и даже если повесят проституцию, то все одно за это не сажают. Давай лучше договоримся, пойдем в палатку, а? Кайфанешь по полной программе. Трахнемся так, как и куда ты захочешь! А? И тебе хорошо, и мне! Потом подбросишь на своей тачке к Терхову, оттуда до города сама доберусь.
Николай посмотрел на девицу:
– Дура ты и есть дура! Знаешь, как расценивается подобное предложение? Попыткой подкупа должностного лица при исполнении им служебных обязанностей! А это, милочка, уже срок!
Коноваленко зло процедила:
– Ну и сука же ты! Мент поганый! Правильно вам погоняло дали. Мусор он и есть мусор!
Горшков неожиданно подбодрил девицу:
– Давай, давай, продолжай в том же духе осложнять себе будущее! Пленка, она все фиксирует!
Лиза удивленно спросила:
– Какая еще пленка? Че ты несешь?
Николай спокойно объяснил:
– Пленка диктофона, что лежит у меня в кармане и фиксирует наш разговор.
Горшков блефовал, никакого диктофона у него с собой не было, но проститутка не могла знать об этом!
Она сплюнула на траву:
– Тьфу, блядь! Гад ты и есть гад!
– Молодец! Еще что ляпнешь?
– Ничего! Давай свою бумагу и ручку!
– Как понял, ты решила дать показания?
– А куда мне деваться? Ты ж не отстанешь?
– Не отстану! Идем в машину, там будет тебе и бумага, и ручка, и время, чтобы подробно описать все связанное с тем, что произошло этой ночью! Следуй за мной.
Лейтенант повернулся и сквозь кусты начал пробираться к «УАЗу», девица послушно следовала за ним. Вскоре Николай, прочитав подписанные Коноваленко показания, вез проститутку к паромной переправе. В отдел он прибыл без пятнадцати одиннадцать. Завидев «УАЗ» Горшкова, из здания районной милиции вышел дежурный офицер:
– Здорово, Колян!
– Привет! Как служба?
– Да у меня-то все в порядке, а вот ты заварил кашу!
– Что ты имеешь в виду?
– Не прикидывайся, Коль. Зря ты на Комарова наехал! Правильно, конечно, базара нет, только зря. Все
